Я продолжал заниматься, поддерживал форму, но с каждым днём мои
усилия обесценивались. Со дня высвобождения энергии прошло три
года. Из фокусников и выпендрёжников ребята доросли до подростков с
малыми способностями. Тех, кого судьба наделила зелёной энергией, я
не боялся. При достаточном развитии и постоянной практике можно и
энергию сохранения использовать как оружие, но подобное не светило
детям в интернате. Проблемой становились красные. Несмотря на
тренировки и прилагаемые усилия, я за ним не поспевал. А ведь им и
делать ничего не нужно было. Энергия росла и развивалась сама по
себе, делая их сильнее.
До пятнадцати мне удавалось избегать стычек, но уже ценой
репутации. Если вокруг меня назревала какая-то шумиха, то я всё
чаще давал заднюю. Немногие попытки утереть нос выскочками
закончились неудачно. Оправиться после удара в грудь с добавлением
энергии можно, а вот подставиться под такой удар во второй раз -
рисковать стать инвалидом.
После пятнадцати всё стало ещё хуже. Прежние друзья окончательно
отвернулись, я потерял место в футбольной команде и пересел за
парту к Бакунину - картавому бедняге, которого последние пять лет
гнобили из-за вшей. Несмотря на говёную репутацию Бакунина, тот
скривил недовольную мину, когда к нему подсел я. Я хорошо запомнил
его лицо, и понял - это уже не просто тревожный звоночек, а
настоящий горн, который трубил мне о приближении конца.
По фамилии и имени меня называли только воспитатели и учителя,
для остальных я окончательно стал Бракованным. Иногда меня так и
подталкивало разбить кому-нибудь нос, когда тот смел говорить мне
это в лицо, но я вовремя вспоминал о силе. Спустя три года энергия
скопилась не только у моих одногодок. Младшие тоже стали
сильнее.
Физкультура, которую я прежде так любил, стала самым ненавистным
уроком. Выполнив нормативы и разминку, мы шли на стадион, куда
никогда не ходил физрук. Подростки на полчаса предоставлялись сами
себе, где всё меньше играли в футбол и всё больше играли с
энергией. Пинали усиленными ударами мяч, боролись или просто
щеголяли друг перед другом способностями. Когда им для
экспериментов требовался человек, взгляды падали на меня. Во мне
осталось достаточно гордости, чтобы послать их на хрен, а в них
было достаточно сил, чтобы применить свои навыки без разрешения.
Мои постоянные отказы и упорство стали даже какого-то рода забавой
для них. Выходя на стадион, они уже спорили кто и как будет
наказывать Бракованного за неповиновение.