Кэссин не вполне понял, как именно Гвоздь распорядился
нежданными деньгами. С него уже и того хватало, что не ему
предстоит бегать с ведрами, тщетно надеясь успеть наполнить
бочку прежде, чем его настигнет ливень. Кстати, а зачем
вообще бегать с ведрами накануне шторма? Достаточно выкатить
бочку из Крысильни, а там уже ливень сам о ней позаботится.
Кэссин бы так и сделал... а вот Барже, похоже, придется
побегать с полными ведрами под проливным дождем. И похоже,
что Гвоздь еще с утра принял решение. Недаром на физиономии
Баржи красовался один-единственный синяк, и разукрасил Баржу
вовсе не Гвоздь. Да, так оно и есть. Вздумай Баржа затеять
драку, и быть бы ему битым. Но проступок Баржи был иного
рода. Баржа поленился – и теперь ему придется поработать
всерьез.
Мореход не ошибся: едва побегайцы успели добежать до
Крысильни, как небо начало заволакиваться быстрыми тяжелыми
темными облаками. Небо вспорола трескучая сухая молния,
осветив Бантика с целым мешком всевозможных вкусностей на
могучих плечах. Потом ахнул гром, и мгновением спустя
Крысильню накрыл шторм.
Когда побегайцы скинули влажные куртки и выжали волосы,
дверь отворилась, и в Крысильню был вброшен мешок. Спустя
недолгое время дверь отворилась снова. Голые, в одних
набедренных повязках, со свернутой в жгуты одеждой, вошли Гвоздь и
Кастет. Теперь все были в сборе.
К удивлению Кэссина, когда Кастет разложил мокрые одежды
на просушку, они оказались чистыми, да и сам Кастет не
увозился в дорожной грязи по самые уши, как можно было
ожидать. Вот почему парни сначала вбросили в Крысильню мешок
с опилками и только потом вошли сами. Ливень смыл с них грязь
и выстирал их одежду. Ай да Гвоздь! Эту его уловку Кэссину
стоит запомнить.
– Вот сдача, – сообщил Бантик, пересыпая в руку Гвоздя горсть
медной мелочи. – По-моему, верно сосчитано.
Гвоздь немного помедлил, пошевелил губами, затем кивнул.
– До последнего гроша, – подтвердил он. – Держи, Помело. Это
твоя доля.
Медяки оказались тяжелыми и неожиданно теплыми: очевидно,
они согрелись в большом кулаке Бантика. У Кэссина давно не
было собственных, только ему принадлежащих денег... Давно?
Да почитай, что и никогда. Кэссин обалдело таращился на
ровную кучку медяков, остывающих на его ладони, безотчетно
пересчитывая их в уме еще и еще раз. После четвертого или
пятого подсчета он наконец сообразил, что означали
загадочные распоряжения Гвоздя. К общему числу
побегайцев Бантик попросту прибавил еще одного человека
и разделил деньги между всеми поровну. На все доли, кроме
этой последней, он и накупил разносолов для предстоящей
пирушки. Последнюю долю он взял деньгами. Именно они и
принадлежали Кэссину как его законный заработок.