Мы оказались на берегу моря. Спокойное, чистое небо ласково
взирало, подгоняя стаи белых облаков. Нежное солнце одаривало своим
теплом и светом, боясь обжечь кожу излишками своей силы. На
небольшом холме у берега высился роскошный особняк. Изогнутые крыши
с бесконечными орнаментами, перекладинами и статуэтками радовали
обилием насыщенных красок. Помимо типично китайских элементов,
присутствовала база из индийской архитектуры. Само здание
напоминало помесь всего восточного.
— В этом дворце живет Кьянту, один из…
— ОНО ГОВОРИТ! — взвизгнул Нокс ультразвуком.
— Не в первый раз, — хмыкнула Анна.
— Нокс, ты переигрываешь, — прошипел я, потирая поврежденные
уши.
— Такова моя натура…
— В этом дворце живет Кьянту, — повторил Маррайяш, переждав нашу
перепалку. — Он был одним из тех, кого погубили мои дары.
— Дары? — спросил я. — Можешь рассказать все с самого
начала?
Дух перевел на меня отрешенный взгляд, кивнул и начал свой
рассказ:
— Нынешний мир не знает и не помнит обо мне. Не знает и не
помнит о крае, в коем я явился ему. В далекие земли среди
бескрайней воды, где солнце светит не больше и не меньше, чем
должно, в местах, где ручьи журчат потоками, что чище помыслов
невиннейшего из разумных, однажды явилась жизнь. Люди. Они прибыли
на маленьких деревянных судах. Сама природа пряла ткань судьбы,
ограждая гостей от бед и невзгод. Они были благодарны земле и небу,
морю и рекам, зелени и всему живому, что окружало их род.
Монах прервался.
— Однажды, мать решила покинуть эти земли. Она пролила последнюю
каплю слез и исчезла, а из слезы ее родилось персиковое древо. Я.
Жизнь людей текла своим чередом. Однако… Шли годы. Благосклонные
земля и небо, лишенные воли матери, переменились. Волны бушевали,
обрушиваясь на берег. Небо ревело, являя ужасающие бури. Пастбища
гибли то от жестокого ливня, то от иссушающего зноя. Люди пали на
колени, молясь о прощении грехов, им неизвестных. Но голоса их
остались неуслышанными.
И вновь он замолчал.
— Дальше? — поторопил его Нокс.
— Стихия бушевала, кроша все и вся. И то, что росло и цвело. И
то, к чему люди приложили свой труд. Но среди всего безумия и хаоса
в безмятежности цвело персиковое древо, что на высоком холме на
берегу великой воды. Я. Остатки племени, хватаясь друг за друга,
явились ко мне и взмолились: «Прости нас, не гневайся». Тогда я еще
не понимал, что им нужно. Я не понимал, что штормы и землетрясения
вредят. До меня даже ускользало самое значение слова «вред». Со
временем все наладилось. Жители вновь зажили в спокойствии. Не
просили ничего сверх меры, только спокойствие природы.