На этом приятности закончились, но не
неожиданности. Первая неприятная новость была от квартирной
хозяйки, которую она принесла мне на следующий день. Ну, вот хоть
бы раз что-то хорошее сообщила, например, что ставит сюда ванну
джакузи, или посудомоечную машину, мол, пользуйся квартирантка во
все свое человеческое удовольствие. Но, увы… Квартплата поднималась
со следующего месяца, и теперь сумма ее равнялась моей зарплате.
Новость была сногсшибательной в прямом смысле. Я плюхнулась на
табуретку, долго печально и укоризненно моргала глазами на мою
квартирную хозяйку, но она была непреклонна. А посему, мы
договорились, что я доживаю май месяц, в оплату которого уходят
деньги, оплаченные авансом в залог в самом начале нашего
сотрудничества. А с первого июня квартира должна освободиться.
Следующая новость, не менее
сногсшибательная, но гораздо более разрушительно повлиявшая на мою
неокрепшую психику, была от моего начальства. Наша контора
закрывалась, а нам надлежало срочно писать заявления об уходе. И с
завтрашнего дня мы были вольны как птицы. После нее захотелось
кинуться на директора с подвываниями: «Шеф! Усе пропало!»
Нет, можно было, конечно, и
поспорить, пригрозить, потребовать компенсацию за сколько там
полагается по закону за сокращение, но… Но все прекрасно все
понимали. И всем были нужны деньги и новая работа. А потому мы
написали заявления об уходе, воспользовались пока что еще имеющимся
доступом к интернету, разослали резюме куда только можно, и
направились в ближайшее кафе на прощальный кофе.
Так вопрос о хлебе насущном и месте
обитания встал ребром. Поэтому сразу после кофе с бывшими уже
коллегами я поехала смотреть, а владелицей чего же я теперь
являюсь. Вдруг мне повезет, и можно въехать в этот дом уже сейчас?
Тогда можно попросить квартирную хозяйку вернуть мне деньги за май
и успеть переехать за оставшиеся три дня апреля. Благо вещей у меня
мало и ничего крупногабаритного.
Дорога до Малого Вронского тупика,
находящегося на самой окраине города, прошла в печальных
размышлениях на тему вечного вопроса бытия: «Что делать и как
жить?!» Выйдя на остановке, я огляделась. Тупик являлся
действительно малым, было в нем всего семь домов, это я успела
посмотреть на карте. Урбанизация со своими многоэтажками сюда еще
не добралась, а потому стояли тут частные дома за заборами, по три
с каждой стороны. И мой дом искать следовало в самом конце. Стоял
он особняком, отделенный от прочих домов широкой разделительной
полосой отчуждения, или как уж это называется. Дорога доходила до
калитки и обрывалась, а дальше был пустырь, за которым начинался
лесок.