— Мама! — звонкий голос Мариэль на мгновенье опередил
распахнувшего двери стражника. — Мама, дождь пошел!
Обняв подбежавшую к ней дочь, Лирамель усадила ее на колени.
— Я знаю, Мари.
— Ты смотришь карту? – нахмурилась та и ткнула мокрым пальцем в
горную цепь. - Зачем? Опять уезжаешь?
—Да, - кивнула Лирамель. – Наведаюсь вначале в Шанфар, а затем
вернусь в Королевство. Настало время призвать Орден к ответу.
Замотав головой, Мариэль прижалась к ней и, обняв за шею,
уткнулась в плечо.
— Не надо, прошу! Только не туда, не сейчас… Вдруг и ты
погибнешь, как Шаддан? Вдруг у тебя ничего не получится?
— Не говори так, — Лирамель взяла дочь за плечи и, отстранив,
легонько встряхнула. — Орден падет, Мари, так говорит пророчество…
И потом, как со мной может что-то случиться?
— Я не верю никаким пророчествам, — сжав губы, упрямо повторила
та. – Мне нужна только ты!
Лирамель нахмурилась и, поймав ее взгляд, строго произнесла:
-Ты - дитя двух самых влиятельных родов, Мариэль. В твоих руках
- будущее Каэлов и безопасность Королевства. Не смей так говорить и
думать. Я - твоя мать, и тоже люблю тебя, но всегда и везде твои
мысли должны быть прежде всего о благополучие тех, за кого ты в
ответе. Помни об этом и никогда не забывай.
-А если…
Приложив палец к ее губам, Лирамель покачала головой.
-Значит, так тому и быть. Следует делать что должно, Мариэль, и
принимать последствия со смирением. – Заставив дочь встать, она с
нежностью провела ладонью по ее черным волосам и тихо попросила: -
Позови князя. Скажи, что я жду его, пусть поспешит.
Лирамель знала, что ждать брата придется долго: тот наверняка не
хотел видеть ее раньше, чем успокоится. Таково было его жизненное
правило, и оно не раз помогало им избежать ссор.
Свернув карту по истертым линиям, Лирамель положила ее на место
и встала. Рабочий кабинет, который Кристиан выделил для себя,
объединив две комнаты в башне, не шел ни в какое сравнение с душной
конурой Карла в их родовом замке. Ровная стена справа от двери была
покрыта свежими фресками, изображающими историю Княжества после
Первой войны, возле нее стоял широкий стол и два стеллажа с
бумагами и книгами. На полу красовался самодельный глобус, на
который брат нанес курсы Троп, а рядом темнел мольберт. Впрочем,
оба этих предмета, судя по слою пыли, давно уже не использовались
по назначению.