– А кто это такие? – спросила Арриэтта.
– Неужели я тебе не рассказывала о них? – воскликнула Хомили. – Об этих чванливых господах, что жили высоко на стене за резной обшивкой над каминной доской в кабинете? Ну и публика это была! Мужчины без конца курили, потому что там всегда стояли открытые табакерки, вечно старались забраться повыше по резьбе, а потом соскользнуть вниз, и вообще всячески выставлялись. Женщины их тоже воображали о себе невесть что и без конца любовались собой в зеркале над камином. Они никогда никого к себе не приглашали, да я бы и сама не пошла. У меня от высоты голова кружится, а твоему отцу не нравились их повадки. Он никогда не позволял себе прикладываться к рюмочке, а там, в кабинете, не только табак стоял открыто, но и графины с виски. Не знаю, может, это и не так, – но ходили слухи, что Надкаминные устраивали вечеринки каждую среду, после того как управляющий заходил туда по делам, а потом будто валялись пьяные на зелёном сукне, которым был обтянут стол, среди жестяных коробок и бухгалтерских книг…
– Полно тебе, Хомили, – запротестовал Под, потому что терпеть не мог сплетен. – Я их такими не видел.
– Но согласись, что они на это способны. Под, ты сам просил, после того как мы поженились, чтобы я с ними не общалась.
– Только потому, что это небезопасно – они жили высоко.
– А какие лентяи они были! Уж этого-то ты не станешь отрицать? Никакого домашнего хозяйства не вели. Грелись у камина и ели раз в день – ведь ничего, кроме завтрака, в кабинет не подают.
– Что с ними случилось? – спросила Арриэтта.
– Ну, когда Хозяин умер, а Она слегла в постель, кабинет никому больше не был нужен. Пришлось им уйти. А что ещё им оставалось делать? Ни еды, ни огня. Там ужасно холодно зимой, когда не топят камин.
– А Клавесины?
Хомили задумалась.
– Ну, те были другими. Я не говорю, что они не важничали, как и Надкаминные, потому что тоже много о себе понимали. Твоя тётя Люпи, до того как выйти за дядю Хендрири, была Клавесин (по первому мужу), а уж кому и знать, как не нам, как она задирала нос.
– Право, Хомили… – попытался остановить жену Под.
– И без всяких к тому оснований. Ведь она была просто Захомутницей, перед тем как вышла за Клавесина.
– И куда делся этот Клавесин? – спросила Арриэтта.
– Умер. Люпи осталась с двумя детьми, а Хэндрири к тому времени был уже вдовцом с тремя. И не гляди на меня так, Под. Ты же не станешь отрицать, что она без конца пилила беднягу: считала, что унизила себя, выйдя замуж за одного из Курантов.