Как бы ни была велика Лигерия, но рано или поздно кто-то все
равно наткнется на след. К примеру, снимет с земли слепок ауры. Или
отыщет затерянную в лесу хижину, в которой Стагор охотно расскажет,
почему его сын неожиданно впервые за долгие годы смог
членораздельно говорить.
А потом достаточно будет найти загонщиков и пустить по свежему
следу ищеек. Пережить считаные дни погони, короткую схватку, во
время которой наверняка кто-то серьезно пострадает… ну, а уж там
все будет зависеть от решения Ковена. Захотят сохранить беглянке
жизнь – оставят, чтобы хорошенько изучить, выпытать насчет Сердца
и… дальше лучше вообще не думать. Если же нет, то ее просто задавят
численностью и пристукнут в каком-нибудь овраге.
С каждым днем Айра уходила все дальше, потихоньку забирая к
северу. С каждым днем ощущала, как холоднее становятся ночи, и
искренне радовалась тому, что волчья шкура спасает ее от ветра.
По утрам Марсо будил ученицу с первыми лучами солнца, напоминая
об охоте. Потом ее место занимал Кер, предварительно убедившись,
что посторонних поблизости нет. Через некоторое время он
возвращался за кольцом, слизывая с морды алые капли, снова уступал
место хозяйке и на целый день засыпал, отдавая ей накопленные
силы.
Пока им везло: за пару недель пути Айра не встретила ни одного
человека. Правда, она и забиралась в самую глухомань, сводя с ума
всех окрестных волков. Пару раз даже пришлось порычать, чтобы
избавиться от особо назойливых попутчиков, а однажды – бежать от
парочки медведей, облюбовавших себе малинник в качестве места для
дневного сна.
От трактов и дорог волчица благоразумно держалась подальше. Но
иногда, забираясь на какой-нибудь пригорок, видела, как вьется пыль
над прореженной человеческими руками чащей и как катятся тяжело
груженные телеги, подгоняемые свистом кнута.
Одно хорошо: чем дальше от Лира, тем гуще становились леса и
пустыннее дороги. Редко когда можно было встретить одинокого
крестьянина, бредущего по обочине. Еще реже встречались люди
побогаче, могущие позволить себе прокатиться на телеге. А уж если и
попадались купеческие подводы, то сразу по пять или десять за раз
да под внушительной охраной, с которой не всякий рискнет
связаться.
Спать приходилось там, где заставала ночь, – под кустами,
под вывороченным с корнями деревом, в ельниках, березняках или на
берегу обрыва, устало вытянувшись под упавшими до земли еловыми
лапами.