«Откуда
они здесь, в этом лесу?» – подумал Трэй.
Яркий
лунный свет, проникая сквозь крону, падал ему на лицо. Вдруг
зашелестели листья, и их шорох казался Трэю самой прекрасной из
мелодий. Они прощались с ним, опадая и кружась в танце вокруг
него.
Он
выставил перед собой руку ладонью вверх. Листья легко и волшебно
пролетали мимо неё, и лишь иногда какой-нибудь листочек
задерживался на ней, позволяя ощутить свою невероятную мягкость.
Танец листьев пробудил все цветы. Они раскрылись и потянулись к
Трэю. Из их бутонов вылетело множество светлячков, создавая
прекрасную картину.
— Кха!
— Трэй вдруг выплюнул сгусток крови. Потом ещё и
ещё.
Его
кровь попала на ближайшие цветы, и они пробудили парня от этой
иллюзии беззаботности и безмятежности. Ему было позволено,
погрузившись в эту атмосферу, на короткий миг забыть о ранах и о
свершившихся ужасных событиях.
Он
знал, что погибает, что подвёл отца и мать. Не смог выжить… Чувство
вины раздирало его на кусочки, которые уже не собрать
воедино.
Обломки
рёбер впились в лёгкое, проткнув его насквозь. Дышать было трудно.
Кровь хлестала из обрубка руки, и с каждой каплей Трэй терял все
больше и больше сил.
Он упал
на спину, и цветы окружили его. Танцевавшие листья в последний раз
пролетели рядом, и их унесло далеко-далеко, за пределы его
взора.
Глаза
Трэя закрылись, сердце билось все реже и реже, и последнее, что он
услышал, была мелодия шелеста улетавших
листьев...
А затем
он почувствовал нечто. Долго не мог понять, что именно, пока,
наконец, в его голове не всплыло именно это слово: «пустота». Она
стала затягивать Трэя, и как он ни старался ей противостоять, это
походило на попытки ребёнка отобрать у взрослого свою любимую
игрушку. Пустота все сильнее и сильнее поглощала
его.
Трэй искал выход, но не находил.
И тут услышал голос. Он звучал где-то далеко, но Трэй, словно
мотылёк, что летит на свет, попытался отыскать его
источник.
Чем ближе Трэй подходил, тем больше
становилось понятно, что голос поёт песню на неизвестном ему языке.
Он был невероятно сладок и приятен. Но пустота не отпускала Трэя,
он увязал в ней. И вдруг ему показалось, что он услышал голос мамы,
очень далёкий, но такой родной и тёплый.
— Закрой глаза. — Её ангельский голос
проникал в душу.
Трэй повиновался.
— Запомни, Трэй, мы с отцом c тобою
навсегда. Вдохни, и вся твоя боль пройдёт. Выдохни и вытри слезы.
Не должно одному из Беркусов показывать свою слабость.