- Хорошо, я подумаю. Но не
сейчас.
- Когда решил уезжать? – они неспешно
дошли до угла улицы, и Патриарх махнул рукой, останавливая пустой
кабриолет частного извозчика. Никита ответил, когда сели на заднее
сиденье такси.
- Через два дня. Я уже билет на поезд
заказал.
- Шустрый ты, весь в мать, - печально
сказала Патриарх, огорченный тем обстоятельством, что Никита не
погостит в доме. С другой стороны – что ему делать в неуютном,
старческом месте, где кроме самого хозяина и колченого Сашки никого
не осталось? Стоит ли тогда растрачиваться на охрану и
строительство? И сам же себя оборвал: стоит. Теперь, когда за его
спиной маячит реальный наследник, обязательно появятся
последователи Китсеров. Если не сам опальный барон, которому сейчас
нужно свою шкуру спасать, то есть и другие. Увы, после беседы с
князем Константином Назаров понял, что сам Великий князь находится
в положении между молотом и наковальней. Существуют какие-то силы,
использующие его в интригах против императора. И против брата не
попрешь. Не из-за этого ли он добивается расположения Никиты?
Перетягивая мальчишку в свой род, он обеспечивает его безопасность
сильным волхвом. Разумно. Так бы и Патриарх поступил. Значит, пусть
едет. Чем быстрее – тем лучше. Освоится, осмотрится, глядишь, на
самом деле женится на дочери Меньшикова. Не зря же он бросал намеки
Никитке в день приезда. Сообразит, не тугодум.
- Почему? Чем я похож?
- Тоже никого не спрашивала. Захотела
– сделала. Неразумной была в иных моментах, но со своим
характером.
- Да ладно, дед, не расстраивайся, -
Никите стало жаль старика, понуро смотрящего в спину водителю. – Я
буду приезжать проведывать. Честно.
- Угу, будешь. В столице соблазнов
много, не отпустит тебя Петербург, - со знанием дела пробурчал
Назаров.
Они доехали до поместья, расплатились
с водителем кабриолета. Никита своим глазам не поверил. Ворота были
распахнуты настежь, на территории усадьбы рычал и пускал вонючие
клубы дыма небольшой экскаватор, роя котлован в нескольких метрах
от входа. Тут же стоял самосвал, в чей кузов ковш сбрасывал землю.
Зияющая яма, следы гусениц на пожелтевшем травяном ковре,
суетящиеся рабочие, сколачивающие из толстых досок какую-то
конструкцию – все это создавало нереальную сутолоку в
патриархальной тиши поместья.