- До умного мне еще далеко, - изрек я, протянув руку к
псу. Тот не отстранился и не выказал агрессии, только глянул
на меня грустными глазами и даже позволил себя почесать за
ухом, но особой радости не показал. - И пса с собой возьму,
нечего ему пока здесь под ногами путаться, не ровен час,
действительно съедят.
- Подожди, - мать тяжело поднялась и шагнула в шалаш
разбирать узлы, - порты отцовские одень, а то ведь
стыдно так на людях. Здесь-то к тебе привыкли, а в слободе
погонят взашей.
Штаны, как и следовало ожидать, мне оказались великоваты,
но вопрос решился просто, это у одежды моего времени пояс
пришит там, где должна быть талия, а в этом времени натянул
верх безразмерных портков почти до груди, а на талии
перехватил веревкой, и готово, и не так уж бросается в глаза.
На ноги ничего нет, но такое уж время, здесь осколков стекла
и всяких ржавых гвоздей на тропинках не встретишь, от того и
ходят летом босиком, обувь берегут, в холодное время она еще
ой как понадобится.
Ладно, тянуть время не стоит, думаю, за многие века
расписание рыбаков вряд ли сильно изменилось, то есть, рыбу
добывают с утра и до полудня, а потом реализуют свой
улов, если есть что. Перед уходом взглянул на пса, тот
пользуясь тем, что у костра освободилось больше места,
полностью вытянулся, впитывая животом остатки тепла и,
запрокинув голову, назад лениво наблюдал за сборами.
- Что, так и будешь лежать? - Обратился я к нему. -
Может, прогуляемся до слободы? Нет? Ну ты и лентяй. О!
- Поднял я палец вверх, - нарекаю тебя Лентяем. Лентяй!
За мной!
Я легонько хлопнул себя по бедру и мотнул головой в
сторону реки. Пес мгновенно вскочил и замер, впившись в меня
взглядом.
- Пошли, пошли, - махнул ему рукой и двинулся в
направлении тропинки, которая вилась по берегу реки. Можно
было бы выйти и на дорогу, но мне кажется, так будет лучше,
ни к чему мне пока встречи с местным населением, вот
обживемся маленько, тогда и подумаем.
Все-таки как мало нужно братьям нашим меньшим, Лентяй уже
радостно покручивал хвостом и, забегая вперед, постоянно
оглядывался, пытаясь заглянуть в мои глаза. Мне же только
оставалось слегка улыбаться и кивать в сторону виляющей между
стволами деревьев тропинки, мол, не на меня смотри, а
дело делай. Спустя полчаса пес успокоился и как только
мы проходили очередную полянку, опустив нос к самой земле,
начинал бегать по ней кругами. Сначала я не понял что
это такое он делает, но когда его челюсти резко
выхватили что-то из травы догадался, он так мышкует.
Это в наше время домашние питомцы, ну может быть кроме
кошек, не смогут выжить на вольных хлебах, а здесь и сейчас
собак никто не кормит. Хочет выжить, пусть вертится. Ну что
ж, одной заботой меньше. По пути пришлось 'форсировать' вброд
две приличные по размерам речки, что-то раньше я в
Иркутске о таких не слышал, скорее всего, они к моему времени
либо исчезли, либо их загнали в бетонные коллекторы под
землей. Как бы то ни было, часа через полтора перед
глазами предстал Иркутский острог. Да уж, избалован я
масштабами строительства своего времени, так себе
крепостишка, сойдет для музея, хотя, если смотреть на
объемы ручного труда, по земляным работам, можно и
преисполниться уважением. Вот и определились со временем,
конец семнадцатого - начало восемнадцатого века, точнее у
людей спросим. Сам острог был мне не интересен, за
стенами живет только знать, ну и те, кто ей прислуживает,
делать там, таким как я, нечего, да и не пустят, основная же
жизнь кипит за стенами Кремля. Вот туда и направляемся,
естественно поближе к реке. Моста через Ангару
естественно нет. Да какой там мост, даже нормальной паромной
переправы не видно, нужно переправиться - пожалуйте на лодку.
Из истории мне известно, что вроде первый паром был
запущен какими-то купцами, и двигался он не по канату,
протянутому поперек русла, как все нормальные паромы, а был
привязан к этому самому канату, другой конец
которого закрепили на каком-то островке
посередине реки, и паром как маятник двигался от берега к
берегу. К черту все эти размышления, второй день без
крошки во рту, желудок все настойчивей требовал своего
наполнения. Конечно, можно и руку протянуть, народ с
понятием, не даст с голоду помереть, но насколько я помнил по
книгам, уважение вмиг потеряешь, с таким потом никто дел
иметь не будет. Самым последним считалось пойти по миру.