Одернув кружевные манжеты новой,
специально надетой для аудиенции рубашки, он сухо и резко
поклонился, переломившись в поясе немного ниже, чем подобало для
его титула. Выпрямился, посмотрел в глаза Малкольму. И, пользуясь
великодушным позволением удалиться, вышел, тщательно и бережно
прикрыв за собой массивную дверь в темно-фиолетовую крапинку.
Вот почти такую же дверь, возле
которой он уже с минуту стоит и смотрит, а перепуганный архивариус
не решается ни сказать что-либо, ни попросту пройти вперед.
— Ваша светлость?
«Все-таки осмелился, — подумал
Грегор. — Что ж, отвагу следует вознаграждать».
И посторонился, пропуская бледного
архивариуса. Из открывшейся двери повеяло прохладой и особенным
архивным запахом старой бумаги, чернил, кожаных переплетов и пыли.
Эти запахи Грегор любил, они всегда его умиротворяли. А вот едва
заметную, но хорошо различимую чутьем опытного некроманта нотку
крысиной вони, ненавидел!
Архивариус, пользуясь моментом,
шмыгнул в лабиринт высоченных, под самый потолок, книжных полок и
затерялся в них. Очень предусмотрительно с его стороны! Грегор как
раз хотел высказать неудовольствие наличием крыс!
Он медленно прошел между стеллажами,
позволяя себе несколько минут воспоминаний… за четвертым стеллажом
от входа лет двадцать назад он целовался с самой красивой девушкой
Зеленого факультета, как же ее звали-то… Никак не вспомнить. Даже
лицо позабылось. Зато очень хорошо помнилось ее научное
любопытство: отличаются ли поцелуи некромантов от поцелуев
представителей других факультетов? От этой жажды знаний он тогда и
сбежал.
Раздражающий запах крыс становился
все сильнее, и Грегор поморщился: нельзя же так запускать хранилище
бесценных документов! Вот в его время работа в Архивах для
провинившегося адепта была счастьем. Это вам не полусгнившие трупы
на препараты разбирать и не лабораторных упырей кормить!
Крысы, похоже, окопались где-то под
девятым стеллажом, и как раз на нем должны были находиться книги о
магических аномалиях, за которыми явился Грегор. Ну, им же хуже…
Крысам, то есть.
Он услышал противный писк и
почувствовал всплеск чистой силы мгновением раньше, чем увидел
прислоненную к стеллажу длинную лестницу. А еще через мгновение
едва успел заслониться рукой — тяжеленный том в кожаном переплете с
металлическими уголками приложил его по голове весьма
чувствительно.