Каждая нога весила килограммов по
десять, как будто к подошве каждого ботинка прицепили по паре
кирпичей, от того, чтобы начать помогать ногам руками,
останавливало только понимание бесполезности этого занятия.
Бодрости нет, даже если я буду поднимать свою же ногу обеими
руками, это не поможет.
Я брел и брел, истекая потом и
разрывая от натуги жилы, но нулевая бодрость, не давала развить
хоть сколь-нибудь значимую скорость. Минут через десять, я
преодолел, наверное, пол сотни метров, Монстр все не возрождался, и
я решил, что отошел от его точки респа достаточно. Покрутив
головой, и убедившись, что больше никого поблизости не наблюдается,
я развалился на земле, тут же сдохнув — банально упал на землю, как
оказалось слишком резко, и этого оказалось достаточно чтобы
умереть. Срочно нужно вложить единицу характеристик в
телосложение.
Возродился я на этом же месте, и снова
лег, теперь уже аккуратнее. Хрипя и задыхаясь, с трудом переводя
дух, я засмеялся во всю глотку, ржал, хохотал, запрокинув голову и
глядя в бесконечное небо, временами срывался на слезы, и всхлипы,
но потом вновь переходя на хохот.
Дьявольский смех, смех полубезумного.
Еще чуть-чуть, и я бы навеки остался тут, валяясь на травке и
хохоча, но упрямый разум, уцепился за что-то, поднапрягся, и
все-таки завис на кромке безумия. Мне было хорошо, я не умирал. Уже
прошло минут сорок, а я все еще был жив. Впервые за неизвестно
сколько времени, не умер по окончании отсчета таймера.
Шестидесятисекундное существование, и череда бесконечных смертей,
наконец то закончилась, ад превратился в рай.
Самый настоящий рай. Мне было хорошо,
как никогда, видимо только поплавав как следует в дерьме, начинаешь
радоваться даже простому, свежему воздуху, тому, чего никогда
раньше даже не замечал. Минуты времени, которые я, когда-то
бесцельно убивал сотнями и тысячами, которые складывались в
бесполезно прожигаемые дни, недели и месяцы, теперь тянулись и
тянулись, непривычно длинные, и каждую минуту я искренне любил. Я
просто не мог нарадоваться тому, что все еще жив. Вот оно,
счастье.
Отсмеявшись, я вдруг почувствовал, как
резким спазмом скрутило желудок. Голод, который отступил под
напором эйфории, вернулся обратно, и мгновенно затопил разум,
напрочь вышибая все мысли. В безумной попытке хоть как-то утолить
адский голод, я принялся жрать траву, загребая в рот все до чего
мог дотянуться. Перед глазами мелькали системные сообщения о том,
что невозможно употребить в пищу несъедобный объект, но мне на них
было плевать. Все что попадалось в руки, тянулось в пасть. Я с
чавканьем и рычанием жрал траву, сучки, колючки, землю. Все что
получалось затолкать в пасть, и проглотить. Лишь набив желудок
всякой несъедобной дрянью до отказа, удалось его обмануть — голода
больше не чувствовалось.