Святослав Логинов, Ник Перумов.
Утро и вечер – лучшее время для тихого безвредного волшебства,
что творится для себя самого. В ночи наступает время хищного
чародейства, час кровавой жертвы и заклятия добычи. Ночью выползают
из-под корней ничьи предки и бледными упырями шастают вокруг жилищ,
ища незаговорённого входа. Ночь – время большеглазых карликов и
предсмертных криков, время тревожного сна и непокоя. Полдень,
напротив, озаряет мир беспощадной ясностью; палящий глаз Дзара
проникает до самого дна речных омутов, высвечивает всякую тайну.
Дзар ревнив и не допустит, чтобы в его час творилась иная волшеба,
кроме его собственной. Недаром нежить пуще грома боится полуденных
лучей, и ни один шаман не начнёт камлать в полдень, особенно если
день ясный, а охотник не станет заклинать силки и приваживать
зверя. Раньше надо было этим заниматься; сейчас время чистой,
незамутнённой силы. Зато когда солнце низко и не найти в нём полной
мощи, а свет не даёт проявиться злобе, вершатся на земле большие и
малые чудеса.
Вдоль самой реки, склонясь вислыми ветвями к зелёным струям,
омывая узловатые корни проточной водой, стоят старые изогнутые ивы.
Небесная стрела расщепила одну из них, и надломленная ветвь,
достойная целого дерева, полощется в воде. Гладкая речная
поверхность здесь идёт морщинами, недовольная помехой.
Ветер ещё не проснулся, миром правит тишина.
Не шелохнув листвы, не потревожив тумана, с расщеплённого ствола
соскользнула на землю обнажённая женская фигура. Прекрасное тело
светится немыслимой чистой белизной, какая у настоящих женщин
появляется лишь к концу зимы. Красавица нагнулась над водой,
подставив сложенные пригоршнями ладони. Слышен всплеск, словно
крупная рыба ударила хвостом, – из воды появляется вторая пара
рук: больших, зелёных, четырёхпалых. Вода переливается с пальцев
придонного жителя в девичьи ладошки. Дева распрямляется и с силой
плещет дарёной водой на искривлённый ствол ивы. Капли серебром
полыхают в лучах незлого утреннего солнца.
Что происходит?.. Зачем?.. Каков смысл этого обряда? –
знать не дано.
Мелькнув спугнутой птицей, красавица кинулась к своей иве,
приникла к морщинистой коре и исчезла в ту же секунду. Опустел
берег, лишь одинокий круг разбегается по глади реки, будто и впрямь
оголодавшая щука шуганула беспечную плотвинную мелочь.