– Что происходит? – ошарашенно
повторила я, завороженно рассматривая желтые острые клыки. Дед –
заядлый охотник – не отказался бы от таких для своей коллекции.
– Уйди отсюда. Вон пошла! Ты
мешаешь! – прорычал Александер и оттолкнул меня. Я упала в лужу и
даже не заметила этого поначалу. И как тут заметишь, если
Александер взвыл от боли и обхватил руку, которой коснулся меня.
Она… посерела. Будто превратилась в старую кинопленку. Тут же стала
полупрозрачной. Скукожилась. Изъязвилась. Потемнела. Словно
кинопленку швырнули в костер.
Александер рухнул на асфальт,
позабыв обо всем. Оборотень оказался над ним. Замахнулся лапой.
Зарычал.
– Где мой брат? – утробный вой не
сулил неприятному блондинчику ничего хорошего. – Куда ты его
дел?
На меня желтоглазая тварь внимания
не обратила. Наверное, зря. Хорек внутри сходил с ума от эдакой
несправедливости. Он требовал боя, требовал возмездия и кусал меня,
подгоняя.
Я поднялась на ноги и, подлетев к
оборотню сзади, со всего маха отвесила ему пинка. Стальной носок
впился куда-то под хвост. Создание взвыло. В этом высоком вое
слышалась вселенская обида.
«Получил!» – мысленно обрадовалась
я. Радость моя продлилась совсем недолго. Гораздо меньше
секунды.
Создание неожиданно развернулось.
Тяжелая мохнатая рука хлестнула меня по лицу, да так сильно, что
голова закружилась, и я полетела в сторону. Наверное, полетела… Что
было дальше я просто не запомнила. Мир завертелся. Тело стало
легким, воздушным, почти невесомым. А следом пришла боль. Не боль,
а Боль! И я потеряла сознание.
«Чудес не бывает. А то, что мы называем «чудом», имеет под
собой совсем не чудесную основу». Из дневника Рианы Хьюз
Я проснулась. Открыла глаза. Увидела
свет за окном. Нашла телефон на тумбочке рядом с кроватью. Глянула
на экран: десять часов. Поняла, что опоздала на занятия. Вернула
телефон на место. С трудом повернулась лицом к стенке. Укрылась
одеялом с головой. Закрыла глаза. Уснула.
***
– Смотрю, – сквозь сон до меня
донесся насмешливый голос соседки Бобби, – ты хорошо погуляла
вчера.
Каждое слово набатом отзывалось у
меня в голове. Я открыла глаза, посмотрела на стену, что
обнаружилась перед самым моим носом. Почему-то казалось, будто
стена качается, пытаясь то ли обрушиться на меня, то ли закружить в
хороводе.
– Сколько времени? – слова
застревали в пересохшем горле. Собственный голос звучал незнакомо,
хрипло, простужено.