Перед глазами всё плыло. На
мгновение мне показалось, что Бобби находилась сразу в двух местах.
Сознание просто не успевало за всем происходящим. Я помотала
головой.
– Ты как? – моей неповрежденной щеки
коснулась прохладная ладонь соседки. Лицо Бобби оказалось рядом с
моим. Глаза смотрели в глаза. Пушистые ресницы дрожали. Ладонь
нежно поглаживала мою щеку. – Всё нормально?
– Нор-маль-но, – в карих глазах
Бобби мерцали странные искорки. – Всё нор-маль-но.
Я отстранилась, упала на кровать,
голова утонула в подушке. Внутри образовалась равнодушная пустота.
Не хотелось думать, не хотелось ничего делать, хотелось лежать,
спрятаться под одеялом и больше никогда не выбираться наружу.
– Так что с тобой случилось? – Бобби
уселась на краешек моей кровати. Странно… За соседкой никогда не
водилось… никогда не водилось… Нужное слово вылетело из головы!
Узколицая поджарая длинноногая Бобби
чем-то напоминала борзую, готовую в любой момент сорваться с места
и броситься вдогонку за убегающей добычей. Она вовсю занималась
спортивной карьерой. Бобби рассказывала, что еще в школе стала
заниматься бегом на большие и короткие дистанции, участвовала в
соревнованиях, занимала призовые места. И в университет попала
благодаря своим достижениям, да и стипендию получала благодаря им.
Бобби обычно не задерживалась в общежитии: рано просыпалась, быстро
уходила, поздно возвращалась, ложилась спать, а с утра цикл
повторялся. И теперь, вместо того, чтобы заниматься своими делами,
вечно занятая соседка тратила время на меня.
– Ты меня слышишь? – в голосе
соседки звучало беспокойство.
– Слы-шу… – пустота в голове
порождала странное равнодушие. Что мои слова, что чужие – всё
казалось бессмысленным раздражающим шумом. Глаза так и норовили
закрыться.
– Так что с тобой случилось? – Бобби
продолжала напирать, не давая погрузиться в умиротворяющее
забвение.
– Не пом-ню… – события прошедшего
дня казались такими далекими.
– Вспоминай! – соседка не
унималась.
– После занятий я, Джори и Лиза
Коффин пошли на собеседование в Триумф, – голова просто
раскалывалась. Чтобы получить хоть что-то осмысленное, приходилось
насиловать память. Поначалу каждое слово вырывалось на волю
медленно, с огромным трудом, но чем больше я говорила, тем легче
становилось продолжать.
– Дальше, – Бобби внимательно
смотрела на меня. Она как будто намеревалась схватить меня за плечи
и трясти, трясти, трясти, пока я не расскажу всё, что знаю, всё,
что помню.