Священник хмуро посмотрел на Бобби,
мельком глянул на Грфрхчща, уставился на меня. Этот пристальный
взгляд вызвал в моей душе какой-то странный отклик. Я почувствовала
себя маленькой белой мышью, оказавшейся перед огромным голодным
питоном. Когда подрабатывала в зоомагазине, то часто видела, как
питаются большие змеи, но почему-то никогда не задумывалась, что
чувствуют грызуны, оказавшись один на один с голодной пастью,
дрожащим языком и гипнотизирующим взглядом.
– Значит, – мой голос отчего-то
задрожал, – вы мне ничего не расскажете?
– Подойди ко мне, – пробасил отец
Эдуардо. Его черные глаза показались мне огромными. Весь мир
сосредоточился в них. И ничего вокруг просто не осталось.
Я подошла. Медленно. Тело стало
тяжелым, неповоротливым. Но в этом не чувствовалось ничего плохого.
Я почти спала, не закрывая глаз.
– Посмотри мне в глаза, – в мире
остался только приятный обволакивающий бас и черные бездонные
глаза, которые смотрели на меня со всех сторон.
Хотела сказать, что смотрю, смотрю,
смотрю и вижу только их. Но сил, чтобы открыть рот и пошевелить
языком, просто не осталось.
– Ты слышишь только мой голос, –
меня окатило тишиной. Если раньше я слышала дыхание Бобби, глухое
ворчание Грфрхчща, тихое потрескивание свечей, звук капель,
падающих с тающих сосулек, то теперь все звуки исчезли. Чужой
бархатистый голос уносил меня в блаженное беспамятство. Я ждала, с
нетерпением ждала, новых чудесных слов.
– Ты забудешь о том, что здесь
произошло, – слова ласкали меня, мою душу, моё тело. Я
почувствовала, как меня подхватил теплый поток, заставляя забыть
себя, исчезнуть, провалиться в беспамятство, раствориться в
бескрайней пустоте.
Стоп! Я вдруг ощутила какую-то
неправильность. Что-то внутри меня не пожелало соглашаться с чужими
словами. Как это забыть? С какой стати? Я хотела возразить, сказать
что-нибудь саркастичное в ответ, но не смогла. Сил на сопротивление
не осталось…
Теплый поток чужой воли уносил меня
в никуда. Я не могла противостоять ему. И не хотела. Да и зачем?
Ведь никто, кроме этого замечательного человека, не может быть
таким добрым, таким дружелюбным, таким понятливым.
– Весь этот день исчезнет из твоей
памяти, – слова казались мне далекими-далекими. За этими словами
следовали новые слова. Слов было много, но запомнить я ничего не
могла. Теплая тьма подхватила меня, лишила ненужных мыслей,
бессмысленных воспоминаний и унесла.