Следующая ракета упала на Среднем
проспекте, в промышленной зоне, которая в тот вечерний час была уже
почти пуста. Опять никто не пострадал, только сгорела лавка то ли
керамики, то ли стеклянных товаров. В общем, того, без чего Остров
мог обойтись.
На этот раз ограничились отправкой
дозора. И снова он не встретил на своём пути никого.
Это была война нервов. И из-за неё
одни из гвардейцев начали относиться к службе с пофигизмом («Эти
дрищи не нападут, они только пугают»), а другие, наоборот, лишились
сна, вскакивали от каждой вспышки и ждали чуть ли не ядерной бомбы
по городу. Всё это не могло не сказаться на обороноспособности.
«Что будет дальше, залпы артиллерии?» — спрашивали друг у друга и
простые островитяне, и гвардейцы.
Понятно, что крупнокалиберных пушек
у оборвышей не было.
Но всё равно неспокойно в граде
Питере, ой неспокойно.
Того и гляди баланс, когда за
обстрелами и налётами следует новый карательный рейд, — пошатнётся.
Странно, что это противостояние, которое к моменту Сашкиного
прихода длилось уже не один год, никто не додумался назвать
Блокадой. Наверное, потому, что снабжение города пока никто
перерезать не мог… или просто ещё не сообразил.
— Пошли под крышу, — сказал он
Анжеле уже другим тоном, не терпящим возражений. — Хоть и далеко, а
пулю можно словить. Да и замёрзла ты.
На самом деле замёрз он сам, но
мужчине негоже в таком признаваться, особенно при женщине. Эти азы
психологии он уже изучил.
«Даже если подыхаешь от голода,
жажды, жары или холода, бабе в этом признаваться нельзя, — как-то
поделился с ним опытом один казарменный мудрец. — А то найдёт того,
кто крепче. Такой уж у них, блин, иммунитет. Надо всегда быть
мужиком, мля».
Он имел в виду менталитет. То есть
мышление.
— Да, я замёрзла, — промурлыкала
Анжела. — Это ведь ты должен согреть.
Вид у неё был скучающий, хотя она
изо всех сил хотела выглядеть соблазнительницей. Но, как всегда,
Младший позволил себе поверить этому маскараду.
В обнимку они вернулись в комнату,
налили ещё по кружке чая. Хотя чай, в общем-то, был только поводом,
поэтому ему суждено было остыть в кружках на столе.
— Ну, иди ко мне, что ли, —
произнесла Анжела, ложась на диван. — Даже если что-то нельзя, то
многое другое… можно.
Чем закончился морской разбой, они
так и не узнали.