Каринская села в кресло, откинувшись к спинке. Певица в темно-синем платье, сильно декольтированном. Ее красивая шея обвита широкой бархоткой с бликом броши из сапфиров.
– Каля, поэт Муравьев будет?
– Трудно сказать, Мария Александровна. Я просила Настеньку Кокшарову пригласить его. Кажется, обещал. Но, как все поэты, он непостоянен, а теперь особенно, ибо буквально купается в славе.
– На днях слышала, как он читал стихи в офицерском собрании, и буквально была очарована им.
– Но сегодня у нас обязательно будет княжна Певцова.
– Тогда мы пропали. Княжна заставит мужчин забыть о нас, многогрешных. Всегда ею любуюсь. Вся женская греховность воплощена в ее облике.
– Находите княжну такой красивой? – спросила с усмешкой Топоркова.
– Простите. Считайте, что мы не слышали вашего кощунственного вопроса.
– Ей-богу, Мария Александровна, спросила вас без тайной мысли, ибо не поклонница греховности в женщине.
– Глафира, перестаньте оригинальничать. Ну кто вам поверит, что живете без мыслей о своей греховности. Все мы, женщины, лишь этим и живем, только, к сожалению, не все из нас умеют сохранять в наших телесах эту желанную бабью греховность.
Смотрите на меня. Разве я не сама виновата, что позволила себе потерять греховность, обзаведясь в неположенных местах жирком. А княжна Ирина – прелесть. Сама женщина, а глядя на нее, холодею от удовольствия, когда представляю…
Каринская, махнув рукой, засмеявшись, замолчала.
– Что представляете, Мария Александровна?
– Будто не знаете, Глафира, о чем я сейчас думала.
– О чем, Мария Александровна?
– Хотя бы о том, как княжна танцует танец Соломеи.
– Вы видели?
– Да. Ишь, как у вас у всех глазки грешком заблестели. У вас, Глафира, особенно, хотя и считаете себя женщиной без греховности.
– Это что же за танец такой? – спросила Клавдия Степановна.
– О нем трудно рассказать. Его надо видеть.
– А он пристойный?
– Грешный, Клавдия Степановна. У вас в зеленой гостиной висит копия с картины Семирадского «Танец невольницы».
– Так на картине она совсем нагишом. Неужели княжна?
– Представьте, Клавдия Степановна.
– Господи! Да что же ноне даже с такими знатными девицами приключается. Калерия, сходи узнай, как обстоят дела на кухне.
– Дочь ваша, Клавдия Степановна, вместе со мной видела танец княжны.
От удивления старуха Кошечкина перекрестилась.