— Вот, — тем временем достал из портфеля, услужливо, и, главное,
без какой-либо команды, поданного роботом, большой планшет чиновник
опеки. — Кладите пальцы на экран, совместите с появившимися
указателями…
— Полиграф? — с интересом оглядел я устройство и положил ладони
на устройство. — Не только, — Антон едва заметно покосился на мою
бабушку. — В смысле, используются и другие датчики для анализа, не
только электрические, но и оптические, и температурные. Благодаря
чему почти всегда можно определить, говорит человек свободно или по
принуждению. Готовы отвечать на вопросы, Ярослав Витальевич?
— Готов, — я догадался, что часть системы сканирования
опрашиваемого наверняка упрятана в андроида, хотя внешне он почти
такой же, как протирающие свободные столы помощники официанта в
кафе, где мы уселись.
— Тогда начинаем. Сначала хочу вас уведомить: Марина Викторовна,
ваша ближайшая биологическая родственница, прошла проверку службы
опеки и попечительства Российской Федерации и готова стать вашим
опекуном на оставшиеся до вашего совершеннолетия шесть месяцев и
двенадцать дней. Иначе вы можете выбрать проживание за
государственный счет на тот же срок в интернате для
несовершеннолетних…
— Хватит с меня интернатов, — непроизвольно передернув плечами,
выразил свое мнение я. Кажется, после Хиро у меня на это слово
образовалась лёгкая аллергия.
— Хочу заметить, Ярослав Витальевич, что вы в любой момент до
достижения возраста совершеннолетия сможете изменить свое решение в
пользу государственного содержания. Для этого достаточно
воспользоваться вашим ПКУ или обратиться к работнику Опеки при
плановой проверке…
Блин, кажется, эта байда надолго. И слушать надо внимательно,
ничего не пропуская — мало ли, понадобится? Хотя очень надеюсь, что
нет.
* * *
— Может, галстук хоть ослабишь, а то и вовсе снимешь, внук? —
вкрадчивый голос родственницы заставил меня наконец вернуться в
реальность. — Все официальные встречи кончились, уж поверь.
Просто именно на выходе из аэровокзала до меня вдруг дошло, что
сейчас я увижу, проехав насквозь, Москву! Родной город… и не
родной, одновременно — потому что хрен знает в каком измерении и на
тридцать лет вперед. Иррациональное желание увидеть собственными
глазами сходство и различие реальностей вызывало почти реальную
боль! Не удивительно, что я, не спрашивая, сел к окну, и, что
называется, “залип”. Хотя по правде сказать, ветро-шумозащитные
ограждения прятали за собой практически всю панораму пригорода — и
что-то мне подсказывало, что в городе будет так же.