Вася то ли фыркнул, то ли хрюкнул. Он при выгрузке
присутствовал. Увидав ящик с изделием и заметив надпись на его
борту, Вася сначала широко открыл рот, потом долго и с чувством
ржал, потом слегка поаплодировал. А когда принимавший изделие майор
спросил, что тут смешного, — ответил: это чисто русский юмор, надо
понимать их культуру, я-то понимаю, но вам даже не попытаюсь
объяснить.
— Я чего-то не знаю? — Тёмкин покосился на Васю. — Мне
готовиться к проблемам?
Специально для консула, на случай, если Москва спросит, как
долетела наша коробочка, — не одним же американским шпионам мы
прислали хлопот полон рот, свои тоже обязаны суетиться, а в идеале
затрахаться, — Вася дважды сфотографировал груз, но оба раза с
торца, чтобы надпись не попала в кадр.
— Ерунда. За сценой бьют в набат по случаю пожара, начавшегося
уже давно.
Тёмкин негромко зарычал, выражая неудовольствие: просил же
обойтись без цитат. Прозвучало внушительно. Голос у него был под
стать внешности, глубокий и мощный. И оделся консул на вечерние
посиделки у бассейна, как старый солдат, которому все осточертело
еще в прошлом тысячелетии: камуфляжные штаны и футболка цвета хаки
со значком Скаутов Селуса. Чем знамениты скауты, и кто есть Селус,
Леха понятия не имел, но ему Ломакин шепнул — гляди-ка! — с такой
уважительной интонацией, что стало ясно: люди знали свое дело. А
Тёмкин знал этих людей.
— Виноват, босс. Никаких проблем, босс, честное пионерское! —
быстро сказал Вася. — Кстати, отчего бы и правда не устроить
концерт в честь московских гостей? Что подумают о вас соседи — да
чем хуже, тем лучше! Имеем право веселиться, сегодня День народного
единства. То-то я прямо с утра хочу праздника. И такое единение с
народом чувствую — аж кушать не могу.
— Кажется, ваше сиятельство, ты уже накушался, — сказал Тёмкин.
— А я прямо с утра был вынужден надеть мундир и провести
торжественное собрание!
— Ну да, вы устали! Так давайте теперь отдохнем! По-нашему,
по-московски! У меня ностальгия. Я закрываю глаза — и вижу родную
общагу РУДН на улице Миклухо-Маклая... Я чувствую запах...
У Васи хищно зашевелились ноздри.
— Запах пропитой молодости? Теплая водка и недожаренные шашлыки?
— спросил Тёмкин участливо.
Вася сел прямее и изобразил лицом обиду.
— Меня волнует, оскорбляет грубость, — сообщил он в
пространство. — Я страдаю, когда вижу, что человек недостаточно
тонок, недостаточно мягок, любезен.