Так что попробую, пока Карл Павлович с дамами в шарады играет, изложить сначала свою жизнь, а потом уже и за Карла возьмусь.
Итак, разрешите представиться, мое имя – Пётр Карлович Клодт барон фон Юргенсбург. Впрочем, все мое баронство – пшик… Титул и больше ничего не оставили мне мои некогда владевшие замками в Курляндии предки, титул да, пожалуй, еще память. Память переживает нас, если, конечно, люди были стоящие. Достойные вечности.
Я младше нашего Карла, Великого Карла, как прозвал его Василий Андреевич Жуковский, почти на шесть лет. Все мои предки, сколько я их знаю, были военными. Прапрадед – генерал-майор шведской службы, герой Северной войны, длившейся двадцать один год между Россией и Швецией за господство на Балтике; отец носил генеральский мундир и прославил имя свое в Отечественной войне 1812 года. Его портрет занимает достойное место в галерее Зимнего дворца.
Я родился в Петербурге в 1805 году. Сразу же после моего появления на свет по службе отец был вынужден перебраться со всей семьей в Омск, где прошли мои детство и юность. Отец занимал должность начальника штаба Отдельного Сибирского корпуса, я же рос тихим, застенчивым мальчиком, любимым развлечением которого стали резьба по дереву, лепка и рисование. Родители не видели в моих занятиях ничего опасного, тем более что я любил изображать лошадей. Это не могло не радовать папеньку. Сам же я честно стремился сделать военную карьеру на радость домашним, еще не понимая, что не она есть мое настоящее призвание, истинное предназначение в жизни. В семнадцать лет я вернулся в столицу, где и поступил в артиллерийское училище, которое закончил в чине подпоручика. До 23 лет служил в учебной артиллерийской бригаде, после чего оставил службу навсегда, сменив блестящий мундир на неприметную штафирку, приняв окончательное и бесповоротное решение стать художником.
С тех пор скопленные деньги я благополучно прожил, а вот устроиться как-то в жизни не получалось. И вместо баронских замков моим пристанищем на долгие годы стал подвал, через окна которого я видел ноги спешащих мимо прохожих. Ни приличного платья, ни сытного стола… даже любовь… в то время я был безнадежно влюблен в хорошенькую Катеньку Мартос, дочь академика Ивана Петровича Мартоса, о которой я грезил днем и ночью.