Рядовой ополченец Д.Данин был возведен в чин сержанта (до капитана было еще служить и служить!) и на несколько дней получил увольнительную с фронта. Он ринулся в тыл, на Урал, где «Туся» была в эвакуации. Ехал на чем попало, без еды и без сна. И вот, наконец, «эта улица» и вот, наконец, «этот дом». Он позвонил, а может быть, постучал в ее дверь. Она открывает. На пороге перед ней стоит этот самый бывший «юнец», говоря словами поэта, худой, обритый, но живой, в военной форме, вырвавшийся из пекла войны и два дня потративший на дорогу из своего семидневного отпуска. Они бросились друг другу в объятия!
Как обо всем этом потрясающе написано у Давида Самойлова, употребившего в своих стихах те же пушкинские слова:
А это я на полустанке
В своей замурзанной ушанке,
Где звездочка не уставная,
А вырезанная из банки.
Да, это я на белом свете,
Худой, обритый и задорный.
И у меня табак в кисете,
И у меня мундштук наборный.
И я с девчонкой балагурю,
И больше нужного хромаю,
И пайку надвое ломаю,
И все на свете понимаю —
Как это было, как совпало —
Война, беда и наша юность.
И все это в меня запало
И лишь потом во мне очнулось…
В конце пятидесятых – начале шестидесятых годов, когда мы с моим мужем так часто навещали их в тесной до неправдоподобия квартирке на Малой Дмитровке, они были очень счастливы. Они по-настоящему любили друг друга. Данин считал, что у них есть к тому же особый «оберег», – ведь он «Д.С.», а она «С. Д.», ну и живут, соответственно, на «Малой Дмитровке». Все это предвещало им вечные «любовь да совет», но заработано было это счастье нелегкой ценой. Совсем недавно на их долю выпали испытания, которые могли сломать их судьбу и унести любовь. Однако Софья Дмитриевна, эта маленькая, полная прелести, избалованная обожанием своего мужа женщина, проявила поразительную стойкость и силу характера. После окончания войны, незадолго до смерти вождя разразилась кампания против «злостных космополитов», и Д.С.Данин был провозглашен лидером «антипартийной и антинародной формалистической критики в области поэзии». На страницах газеты «Правда» с невероятным сладострастием производилась расшифровка псевдонимов и обнародование скрывавшихся под ними еврейских фамилий. Ага, попались! Не уйти вам от народного гнева! – этот хор подхватили все СМИ в столице и провинции. Имя Данина, с непременным указанием в скобках истинной его фамилии, полоскалось во множестве газет и журналов и вскоре принесло ему всесоюзную известность. Вот уж действительно, невозможно угадать, с какой стороны тебя настигнет слава! Ясно одно, – никакие Сталинские премии не могли обеспечить Данину такой пиар, выражаясь современным языком, как это шельмование всеми уважаемых литераторов.