Выше я назвала Б.Я. Шидфар ученицей И.Ю. Крачковского, но по-настоящему она не успела ею стать. Правда, она поступила на восточный факультет ЛГУ в 1946 г., когда И.Ю. Крачковекий еще заведовал кафедрой арабской филологии, но осенью 1947 г. академик тяжело заболел и почти прекратил преподавание, оставив себе только нескольких старших учеников, а в январе 1951 г. он скончался, не успев выпустить самую удачную из первых послевоенных групп студентов, к которой принадлежала и Бетси Яковлевна.
Но обо всем по порядку. Правда, я почти ничего не знаю о ее детстве и юности. Бетси – ее девичья фамилия Шустер – родилась 27 февраля 1928 г. под Харьковом. Родители ее, оба врачи, во время Великой Отечественной войны служили на Черноморском флоте, участвовали в обороне Севастополя и в боях под Новороссийском. Смутно помню какие-то ее рассказы студенческих времен о море, о моряках; у меня даже почему-то засело в памяти, что речь шла о Северном флоте. Но нет, я выяснила, что приехала Бетси в Ленинград из Новороссийска, т. е. с Черного моря. Во время учебы в университете она жила в Ленинграде у родственников.
Почему ей дали такое странное имя «Бетси», ведь такого полного имени нет, это сокращенное от «Элизабет»? Меня уверял человек достаточно компетентный, имеющий дело с архивными документами, что «Бетси» (именно в такой форме) было довольно распространенным именем в еврейских семьях. Не знаю, мне оно больше никогда не встречалось, и много лет назад у меня даже возникло предположение, может быть, фантастическое, что назвали ее в честь одной из героинь американской писательницы Луизы Олкотт, чьей книгой «Маленькие женщины» и ее продолжениями, в конце XIX в. изданными по-русски в «Золотой библиотеке», зачитывались наши бабушки и мамы. Среди героинь этих книг фигурирует некая юная Бетси, образец добродетели, сочетание ангельской внешности и ангельского характера.
Соответствовала ли этому идеалу наша Бетси? В какой-то степени – по внешности: миниатюрная сероглазая блондинка со слегка вьющимися волосами. «Ангелоподобию» противоречили выдвинутый немного вперед упрямый подбородок, острый носик и решительное выражение лица. А уж характер…
Она ненавидела свое «добродетельное» имя и всегда представлялась как «Лиза». Лизой звали ее все друзья по восточному факультету, где мы с ней познакомились осенью 1946 г., когда я перешла на третий курс, а она поступила на первый. Я уже упоминала, что группа, в которой училась Лиза Шустер, выделялась на послевоенном восточном факультете: в ее состав входили такие прославившиеся впоследствии ученые-арабисты, как историк халифата О.Г. Большаков, исследователь доисламской Южной Аравии А.Г. Лундин, крупнейший знаток арабской рукописной традиции А.Б. Халидов, глава дагестанской школы арабистики А.Р. Шихсаидов – всех не перечислить. Достаточно сказать, что из 10 окончивших университет в 1951 г. арабистов семеро стали докторами наук, да и остальные также внесли свой полезный вклад в востоковедение. Словно сама природа озаботилась пополнением поредевших интеллектуальных кадров – так порой происходит на пике той или иной переходной эпохи.