По их вполне прагматическим соображениям, оставив этих троих женщин меркитам, они как минимум замедлили продвижение захватчиков настолько, чтобы остальные успели спастись. Для Тэмуджина и его отряда степь не могла предоставить укрытия, так что им пришлось долго скакать без перерыва, чтобы добраться до безопасных гор на севере.
К тому времени, как нападавшие достигли шатра, Тэмуджин и его маленький отряд уже умчались в предутреннюю темень. Впрочем, они очень быстро обнаружили Бортэ, спрятавшуюся в повозке, которую старуха пыталась отогнать подальше. В течение нескольких дней, пока меркиты отчаянно рыскали по округе, Тэмуджин оставался все время на ходу, передвигаясь по склонам и лесистым ущельям горы Бурхан-Халдун. В конце концов, меркиты оставили поиски и направились на северо-запад в сторону своего стойбища на далекой реке Селенгэ, впадающей в Байкал. Опасаясь, что это было ложное отступление, целью которого было выманить его из укрытия, Тэмуджин послал Бельгутея, Боорчу и Джелме, чтобы они в течение трех дней следили за меркитами и проверили, не собираются ли те вернуться.
Прячась в лесу на горе Бурхан-Халдун, Тэмуджин оказался перед одним из самых важных решений в своей жизни. Он мог оставить всякую надежду на возвращение Бортэ (этого от него и ждали меркиты, поскольку его крошечному отряду было не по силам тягаться с большим кланом). Тэмуджин мог бы найти себе новую жену, однако ему пришлось бы похитить ее, как это сделал в свое время его отец, так как ни одна семья не согласилась бы выдать свою дочь замуж за человека, у которого более сильный воин уже отобрал одну жену.
В прошлом Тэмуджин полагался больше на быстроту реакции и импульсивные решения, но теперь ему следовало холодно все обдумать и разработать план действий, которые изменят всю его дальнейшую жизнь. Веря, что его только что спасла гора, на которой он прятался, Тэмуджин обратился с молитвой к духу этой горы. В отличие от других степных племен, которые приняли буддизм, ислам или христианство, монголы молились духам окружающего мира. Они поклонялись Вечному Синему Небу, Золотому Свету солнца и мириадам духовных сил природы. Монголы разделяли мироздание на два плана – земной и небесный. Так же как и душа человека содержится не в неподвижных частях тела, а в подвижных структурах – крови, дыхании и запахе, душа земли принадлежит ее текучим водам. Реки текут по земле, как кровь течет по телу. И три таких реки брали начало из одной горы. Бурхан-Халдун, в переводе «Бог-Гора», высочайшая вершина Хентэйских гор, была ханом, царящим надо всей окружающей равниной, и одновременно она была земным местом, максимально приближенным к Вечному Синему Небу. А как источник трех рек Бурхан-Халдун была также священным сердцем монгольского мира.