– Тузина сняли, – сказал Батраков, посматривая на Букреева глубоко запавшими глазами, – сняли и назначили вас. А на штаб поставили Баштового; он был начальником штаба у Куникова. Потому и пришлось так срочно вызывать. Дел уйма, Букреев.
– За что же сняли Тузина?
– За дело сняли. Не тем человеком оказался Тузин. Я могу вам коротко рассказать. Еще когда мы прибыли сюда, в Геленджик, Тузин сразу же схватился за живот, потому что Шагаев, который встречал нас, напугал его.
– Чем напугал?
– Сказал, что скоро в десант. Тут Тузин сразу изменился. «Знаешь начинает, мол, что-то лома-а-ть меня, живо-от болит». Я ему говорю: «Подожди болеть, надо людей выгружать, устраивать их, кормить». Ушел, и мне пришлось все самому. Дальше такая же история. Вижу, надо работать с батальоном, а командира фактически нет. А тут стали забирать от нас людей на таманскую операцию, вливать новых, переменили почти весь офицерский состав. Принялся Тузин куролесить, переругался с новым народом. Пришлось докладывать Мещерякову. Тот проверил, доложил члену Военного совета. Он сам приезжал вместе с Мещеряковым в батальон. Тузина, значит, того… Вот вас и вызвали. Потому что не сегодня завтра Тамань кончат защищать, подоспеет Крым.
Машина остановилась возле двухэтажного здания, метрах в пятидесяти от края изрытого траншеями обрыва. Возле второго такого же здания, обращенного тоже фасадом к морю, собрались моряки. Слышались веселые выкрики и быстрый ритмичный топот. Кто-то под баян отбивал «чечетку». Часовой, моряк с автоматом, узнал Батракова и посвистал в боцманскую дудку, вызывая дежурного.
– Сегодня кто дежурный по батальону? – спросил Батраков.
– Старший лейтенант Цыбин, товарищ комиссар, – сказал часовой, называя Батракова по-старому комиссаром.
– Командир роты автоматчиков Цыбин, – сказал Батраков. – Вы его еще не знаете. Под Новороссийском отличился. Сибиряк.
Цыбин, высокий и стройный офицер, подошел уверенной походкой и представился.
– Вот что, Цыбин, – сказал Батраков, – принимай новичков, а мы с комбатом поедем сразу к контр-адмиралу.
– Есть, товарищ комиссар! А насчет душа и ужина?
– Вернемся, тогда будет видно. Хотя приготовьте. Команду перемыть и накормить.
– Есть перемыть и накормить команду, товарищ комиссар. К какой их роте? Можно у меня устроить?
– Ты уже хочешь их себе прикарманить, Цыбин? Утро вечера мудренее. Завтра командир батальона решит.