Все часы, прошедшие с окончания
битвы, Руми держала Дер-Су за руку и через Корни возвращала ему
жизненные силы. Князь так и не приходил в себя, хотя его лицо
порозовело. Иногда Руми поворачивалась к Витэ и пыталась что-то
сказать, приободрить, утешить, но не выходило. Наверное, и к
лучшему. Руми чувствовала свою вину и, не будь нужды исцелить
Дер-Су, нашла бы бездну, в которую можно шагнуть. Последние слова
Игнэ помогали справляться с отчаянием. Только Руми не до конца
верила другу, погибшему ради неё.
Время от времени на краю уступа
появлялись вещи и сухие ветки, затем и сосуд из высушенной тыквы.
Руми вспомнила, что не пила с самого утра. Забросив весь скарб,
кряхтя и ругаясь, залез Ханум, подобрал тыкву и подошел к Руми.
– На, попей, – произнёс он почти
обычным тоном. – Потом спусти сюда госпожу Драголин. Ей тоже нужна
помощь. А я займусь костром.
– Хорошо, – безучастно ответила
Руми.
Утолив жажду, она взяла одно из
принесённых Ханумом одеял и накрыла Дер-Су. Купец, меж тем,
предложил воды Витэ, но та отказалась. К тигрице Руми не решалась
подходить, хотя её тоже не помешало бы утеплить. Полминуты подумав,
Руми всё же осмелилась. Выбрав самое толстое одеяло, она набросила
его на спину Витэ, но та не обратила внимания. Ханум шуршал
туда-сюда, перетаскивая хворост. Руми не успела далеко отойти,
когда расслышала еле уловимое: «Спасибо». Обернувшись, она увидела
пронзительно голубые глаза тигрицы. Даже ночная тьма не могла
застить этот сияющий взор. Чуть поодаль купец начал высекать искры
огнивом.
– Почему ты не применишь силу
феникса? – спросила Руми у Ханума, но он не ответил.
Что-то щёлкнуло в её голове.
Полузабытая мысль ожила и ядом разлилась по всему сознанию. Вмиг
рассудок поглотила ярость, и, уже не помня себя, Руми вихрем
бросилась к товарищу и выбила кремень из его рук.
– Где твоя сила, Ханум?! Не лги, что
она так мала! Ты мог помочь драконам обороняться! Мог прогнать
раков! Мог рассеять тьму, в которой тонули я и Дер-Су! – она
схватила купца за грудки и стала бешено трясти. – Из-за тебя погиб
Игнэ! Ты – малодушный, трусливый…
– Прекрати немедленно, – послышался
за спиной всё тот же тихий, похожий на шелест ветра, голос.
Руми посмотрела купцу в глаза и не
увидела гнева или страха, скорее полное и безукоризненное смирение.
Ханум даже не пытался ей сопротивляться. Выдохнув, Руми отпустила
его. А он, подобрав кремень, неожиданно холодно
поинтересовался: