Всей правды о рождённых маглами Рон, конечно же, не знал. Эта
тема всегда была под запретом и то, что Министерство намеренно
сживает грязнокровок со свету, для него оставалось секретом.
Неизвестно, какое Уизли принял бы решение, зная обо всём, но в
данном случае он решил последовать совету родителей.
На скорую руку Рон набросал Гермионе письмо с просьбой о встрече
и отправил его вместе с Сычиком.
* * *
В гостиной дома Грейнджер было тихо, телевизор уже не работал,
лишь изредка были слышны всхлипывания Гермионы. В своём горе она
погрузилась настолько глубоко в себя, что ни на что больше не
обращала внимания.
Грейнджер не сразу заметила, что она сейчас не одна, и кто-то
нежно обнимает её, поглаживая по волосам. Она чувствовала, что этот
кто-то не посторонний, а наоборот, очень близкий и родной для неё
человек. Но, несмотря на это, Гермиона всё равно насторожилась и,
убрав руки от своего лица, с опаской посмотрела на того, кто
составлял в этот вечер ей компанию.
Грейнджер понадобилось пару минут чтобы прийти в себя и сразу
несколько чувств завладели ей: неожиданная радость тут же сменилась
негодованием и злостью. Она неожиданно подскочила с дивана, пытаясь
справиться со своими эмоциями, и, размахивая руками перед собой,
закричала на того, кто стоял сейчас перед ней:
— Ты что себе позволяешь! Где ты был? Почему ушёл и ничего мне
не сказал? — Гермиона обращалась к Гарри, который смотрел на неё с
опаской, боясь, что ещё чуть-чуть и подруга запустит в него
чем-нибудь потяжелее. Он попытался открыть рот и сказать что-нибудь
в свою защиту, но Гермиона не дала ему этого сделать, продолжая
возмущаться. — Да ты знаешь, что я пережила за эти несколько часов!
Я ведь думала, что ты уже умер! — она кинулась к нему и стала
колотить по его груди своими маленькими кулачками. Гарри осторожно
прижал её к себе, не обращая внимания на наносимые ему побои. Он не
мог понять, почему его подруга посчитала, что он уже отбыл в мир
иной, но решил ни о чём её не спрашивать, пока она не
успокоится.
— Ты безответственный, бессердечный человек, думающий только о
себе! — выкрикивала Гермиона, пытаясь вырваться из его объятий.
«Сколько же я о себе нового сейчас узнал», — подумал Гарри. Ему,
конечно, льстило, что подруга так расстроилась, посчитав, что его
больше нет, но одновременно с этим он был очень зол на себя, так
как это из-за него на её лице до сих пор блестели слёзы. Причинить
боль любимой девушке он хотел меньше всего.