— Могу я задать тебе глупый вопрос, — Гарри, наконец, осмелился
заговорить.
— Можешь, только для начала мы выйдем из здания и переместимся
на Косую Алею. Ты вроде обещал меня туда сводить.
— Как скажешь, — Поттер вновь повиновался её воле.
Оказавшись на месте назначения, Грейнджер полностью перевернула
представление Гарри о ней. «Гермиона не побежала в книжный магазин,
а идёт в кафе Фортескью — но там нет книг. Что она собралась там
покупать? Ничего не понимаю», — Поттер был в недоумении. Усевшись
за столиком, Гермиона ободряюще улыбнулась задумчиво смотрящему на
неё парню:
— Спрашиваешь, зачем я это сделала? Имеется в виду Мунго.
— Ты читаешь мои мысли? — Поттер сел за столик напротив неё.
— Нет, но хочется научиться, и не отвлекай меня. Слушай.
Во-первых — для собственного спокойствия, а то вдруг Рональд
заявит, что стирал мне память по моей собственной просьбе и он
только делал то, что я просила. Во-вторых — да неважно, что,
во-вторых, ты и так всё понял.
Гермиона замолчала и принялась разглядывать посетителей кафе,
проклиная себя за малодушие: «Ну что мне стоило сказать, что это и
для него тоже? Прямо сказать — для тебя, Гарри. Нет же, стыдно мне,
видите ли». Поттер не умел читать чужие мысли, но не считал себя
полным дураком, он понял недосказанность в её словах.
— Для меня не требуются никакие доказательства. Я с самого
начала поверил тебе. Если ты скажешь, что завтра Рождество — я
пойду покупать тебе подарок и сомневаться в твоих словах не
буду.
— Знаю, Гарри, уверена, что тебе ничего доказывать не нужно, но
так надёжнее, поверь. А про Рождество завтра я подумаю, идея мне
понравилась, — улыбнулась она, было видно, что её настроение стало
гораздо лучше.
Владелец кафе своим появлением удержал Гарри от продолжения
разговора.
— Могу я угостить вас, мистер Поттер, и вашу девушку за счёт
заведения.
— Как хотите, — не стал отказываться Гарри.
Довольный владелец ушёл, улыбаясь непонятно чему. Поттеру не
нравилось, что его благодарят таким способом за победу над Тёмным
лордом и не успел он высказать своё возмущение, как Гермиона снова
начала переворачивать всё с ног на голову:
— Ты на меня сердишься, я же вижу.
— Нет, не сержусь, слегка не понимаю, но принимаю всё, что ты
сделала и сделаешь.
Гермиона протянула через стол руку и с благодарностью накрыла
его ладонь своей. Для неё много значили его слова, пусть он и не
понимал, что сказал. Идиллию момента разрушил ломающийся юношеский
голос: