— Надеюсь, ты уже успокоилась? Нечего переживать из-за
дураков.
Своим «умным» вопросом он вызвал улёгшуюся немножко злость
Гермионы, смешанную с большой долей откровенного сарказма.
— Ах, Гарри! Я совершенно, абсолютно, непрошибаемо спокойна, как
сфинкс, как плотно поевший удав. С чего бы мне психовать, не
скажешь, Гарри?
Отчётливо слышимое рычание в последнем произнесённом слове
вынудило Поттера опасно над ней пошутить:
— Скажи это не мне, а сломанному носу того придурка.
Собиравшаяся продолжить свою гневно-саркастическую тираду,
Гермиона неосознанно улыбнулась, как будто вспомнила нечто
приятное, а потом и вовсе начала хохотать. Смех, даже нервный,
лучше, чем злоба, и Гарри не останавливал её, а с удовольствием
присоединился к ней.
— Ты умеешь разрядить ситуацию, — отсмеявшись, сказала она, и
тут же сменила тему разговора. — За что мы сражались, мучились,
Гарри? Ничего ведь не изменилось, как относилось общество к
маглорожденным так и относится, как были у власти чистокровные
ублюдки, так и остались. Смерть Волан-де-Морта ничего не изменила в
сознании людей — всё осталось по-прежнему. Год назад большинство
волшебников трусливо пряталось от одного его имени, а сегодня — так
же трусливо прячут свои лица от угроз победителя Тёмного лорда.
Гарри взял ладонь Гермионы в свои руки и ответил:
— Я сражался за тебя, за погибшего Сириуса, за Тонкс, за малыша
Тедди, а про остальных и не думал. Иногда они мне снятся все, а
просыпаясь, я задаю себе аналогичные вопросы.
— Почему ты не сказал мне ничего про кошмары? — обеспокоенно
спросила Гермиона.
— Потому что там, в моём времени, тебя нет, и мне не с кем было
поговорить, а здесь ты и так тянешь всё за двоих, — примирительно
поднял руки Гарри, — обещаю всё тебе рассказывать и не беспокоить
по пустякам.
Реакция Гермионы на его слова настораживала. Она внимательно
всматривалась в его глаза — решая для себя одной ей понятную
проблему.
— Так, Гарри, сейчас мы немедленно отправляемся домой, ужинаем и
спать. Ах да, и никакого телевизора, — уточнила она. — На сегодня
мы получили и так слишком много впечатлений для одного дня.
— Слушаюсь и повинуюсь, командир Грейнджер! — улыбаясь во все
тридцать два зуба, согласился парень.
Готовность выполнить любой её приказ чуть ли не фонтанировала из
него. Попроси она его спрыгнуть с крыши дома — спрыгнул бы, только
предварительно уточнив, откуда именно прыгать.