— Что с ним? — немного обеспокоенно поинтересовалась девушка у
своего напарника.
— Не имею ни малейшего понятия. Но судя по тому, как он
отреагировал на имя Магистра, то тут может быть только один
вариант, у него стоит какой-то мощный блок на разуме, чтобы никто
не мог узнать о том, что их между собой связывает. Ну, или он
настолько не любит этого человека, что его рвет при одном
упоминании его имени, — хмыкнул он. — В любом случае, это не просто
бродяга, который ради развлечения сжигает наших полисментов. Я
свяжусь с нашим штатным медиумом, пускай найдет хорошего
мозгоправа, если ни от кого мы официального вразумительного ответа
не получим. Мне не хочется потом болтаться на виселице рядом с ним,
если возникнет небольшое недопонимание.
— Но кровь никак не среагировала, — пожала плечами Сара. — Я
сомневаюсь, что Ложа убийц будет настолько раздосадована его
потерей, учитывая их игру в молчанку.
— Сара, я тебя умоляю. Лорен всегда играет в молчанку. — На
моменте упоминания имени этого Магистра он обеспокоенно посмотрел
на меня, но головокружение не проходило, и тошнота приступами снова
подкатывала к горлу. Я лежал, закрыв глаза, чтобы хоть как-то
успокоить разбушевавшуюся вестибулярку. — И у нас есть образцы не
всех семей.
— Как скажешь, — девушка вышла, оставив нас в чисто мужской
компании.
— Уведите его. Жгут не снимать, — приказал Варис парням и меня
рывком подняли на ноги, потащив за собой. Я не понимал, что со мной
происходит, потому что сквозь рябь в глазах я отстраненно видел
мелькание картинок: каких-то лиц, помещений, улиц и это все было
мне не знакомо.
Меня довели до какой-то двери и втолкнув внутрь, быстро закрыли
за мной дверь. Комната была небольшого размера, без какого-либо
убранства с чистыми белыми стенами. В углу стояло пустое ведро, а
перед входом около стены небольшой графин и кружка. Я сразу
бросился к графину, наливая прозрачную воду в кружку, и с жадностью
начал пить. Желудок получив что-то из вне начал усердно требовать
еды, что отвлекало и жутко раздражало. Я не привык испытывать
недостатка в обыденных вещах: в еде и воде — это, как минимум.
Причем в хорошей еде. Но сомневаюсь, что, если бы мне принесли
кусок хлеба, то стал бы кривить нос. Как же оказывается быстро все,
привитые с детства, привычки вылетают из головы, когда человек
оказывается в непростой ситуации. Сев на пол, я рассмеялся. Я
смеялся над судьбой, которая так подло надо мной пошутила, над
собой, что вел такую жизнь к которой привык, я смеялся над своей
беспомощностью, неуверенностью и совершенному отсутствию каких-либо
важных знаний.