больных?
– Не ваше дело, что я имел в виду! – вспылил Максимов и кинул на Миллера тяжелый взгляд.
– В таком случае я вообще не понимаю, что вам от меня было нужно. Извините, я действительно спешу.
Вернув чашку девушке, Миллер отправился на выход. Кажется, его провожали восхищенные взгляды.
В клинике он рассказал Валериану Павловичу о стычке с Максимовым. Криворучко рассмеялся, но потом помрачнел.
– Зря ты так, – пробормотал он, открывая нижний ящик письменного стола, где всегда хранилась бутылка коньяка для экстренных случаев.
– У вас же сегодня прием, – напомнил Миллер.
– Прием спиртных напитков, – парировал старый профессор. – Подождут, не сахарные.
Миллер поморщился. Оба профессора не любили вести амбулаторный прием. Теоретически это был способ заработать, но подавляющее большинство пациентов, судя по одежде и аксессуарам, людей отнюдь не бедных, заявляло, что они от профессора такого-то или депутата сякого-то, и это означало, что платы с них брать нельзя. Бывало, что на прием приезжали тяжелые больные, которым трудно было ждать в очереди, но другие пациенты практически никогда не пропускали их вперед. Однажды девушка с недиагностированной вовремя внутричерепной гематомой досиделась до дислокационного синдрома[4], и Миллеру пришлось срочно ее оперировать. Прежде чем девушка упала в коридоре, она долго жаловалась на тошноту и головокружение, но никто не пропустил ее без очереди.
– Напрасно ты злобишь Максимова, – тяжело вздохнул Криворучко. – Он очень злопамятный. Пока ты под моим крылом, он не сможет тебе напакостить, но ведь скоро ситуация изменится.
– Может быть, вы еще поработаете?
– Нет, возрастной ценз, сам знаешь. Да и достала меня уже руководящая работа. А тебе надо расти, Дима. Человек должен постоянно развиваться. Если ты к тридцати годам достиг того, к чему другие приходят только к концу жизни, это не значит, что теперь ты можешь почивать на лаврах. Стоит только расслабиться, моментально деградируешь. Да и кафедре нужна молодая кровь!
Миллер махнул рукой и поднялся помыть рюмки.
– Иногда, Валериан Павлович, я чувствую себя старше вас, – сказал он. – Да, я, простите за нескромность, хороший хирург и ученый, но это еще не значит, что я буду хорошим руководителем. Тем более в коллективе меня не любят.
– А это и не нужно, – хмыкнул Криворучко. – Тебя уважают и боятся, значит, не посмеют игнорировать твои распоряжения.