Коридор круто спускался вниз, и скоро оконца заменили чадящие факелы. Айлиша прислушивалась к эху шагов и шепотом недоумевала на ухо Лесане:
– В мыльню-то я еще понимаю, а что за хрычовка и зачем к ней идти?
– Косы стричь, – не поворачивая головы, сухо просветил их провожатый.
– Как стричь? Мы же девки! – задохнулась от ужаса дочка гончара, а будущая целительница замерла как вкопанная.
– Вы теперь не девки, а послушницы Цитадели. Нет тут ни девок, ни парней, лишь будущие обережники. И волосы им – только помеха, – остановился старший ученик.
– Это что ж, нам еще и в портах ходить, и мыться с вами? – помертвела Лесана.
– В портах – само собой, а мыться… Ну, ежели только захочешь, чтобы спинку потерли, а так – отдельные мыльни, – хохотнул парень и уже строже добавил: – Давайте шевелитесь, а то в первый же день накажут. Быстро поймете, как сопли жевать.
И они снова устремились куда-то вниз.
Скоро коридор вывел их к невысокой двери с железным кольцом. Фебр привычным движением потянул на себя тяжелую створку и втолкнул спутников внутрь, в небольшую каморку с пышущей печью. После промозглых коридоров Цитадели здесь показалось почти жарко.
Девушки недоуменно оглядывались, когда из темного угла послышался скрипучий голос:
– Никак креффы новых дур привезли! Ну, чего глазами лупаете? Идите сюда. Стоят, зенки вылупили…
Согбенная худая старуха приблизилась к перепуганным девкам, пристально оглядывая каждую слезящимися выцветшими глазами.
– Чего трясетесь? Меня, что ль, старую, испужались? Хороши, ничего не скажешь, при виде бабки беззубой едва не визжат. Ну, чего встали? Сюда идите, дурынды, кому говорю.
Айлиша вместо ответа тихонько заскулила, отступая за спину Лесаны.
– Цыц, курица! Пока я тебе язык вместо волос не оттяпала! – рявкнула старуха и, схватив застывшую целительницу за косу, под самый корень отмахнула девичью красу.
Несчастная медленно подняла ладони к ставшей неожиданно легкой голове, запустила пальцы в короткие волосы, и тяжелые слезы поползли по ее щекам. Еще несколько взмахов огромных ножней, и Айлиша стала похожа на своего креффа.
– Не дамся! – сжала кулаки Лесана и отступила к стене.
И тут же крепкие руки схватили сзади за плечи и стиснули. Фебр не собирался терпеть чужую дурь. А бабка подскочила к строптивице и отвесила затрещину. И всего через миг тяжелая русая коса, которую украдкой так любил целовать и гладить Мирута, упала на грязный пол. Потом посыпались и волосы.