– Я от вас никакой телеграммы не получал, – сказал Шорохов.
– Так и что? Слово – не воробей. Вылетело – не поймаешь! Депеша тем более. Но в журнале исходящих она зарегистрирована, копия в дело подшита, как и ваше сообщение: «Условия контракта выполнены». Такие слова в официальной бумаге немалого стоят! У нас в отделе, знаете, сразу распланировали, куда вашу пшеницу направить: десять вагонов в Калединск, десять в Новочеркасск, десять в Ростов. Лично мне было поручено с предложениями к генералу идти, – лицо Ликашина сияло восторгом. – И я к их превосходительству пошел! Знаете, что они мне сказали? «У нас в Управлении никогда еще не было заготовителя, подобного господину Шорохову. У нас все чиновники господина Молдавского, как образец, поднимают. Это заурядный комиссионер. Собственная выгода для него – единственный идол. Для господина Шорохова обязательства перед войском Донским все равно, что обязательства перед Господом Богом». Тут же было приказано всю причитающуюся вам по контракту сумму выплатить. Это, разумеется, при том же раскладе, который у нас с вами прежде установился. Не так ли? Надеюсь, вы понимаете?
Ликашин подхватил Шорохова под руку, подвел к окну. По улице проходила воинская часть. Шагали браво.
– Братья-казаки! – сказал Ликашин. – За Дон головушку готовы сложить. Но зато и мы с вами все, что в силах наших, должны для них сделать. Не от меня, от имени этих героев спасибо, – он воздел к потолку указательный палец. – Пойдемте.
– Куда? – удивился Шорохов.
– В приемную генерала. Необходимо представиться сотрудникам отделения. Расскажите всю правду. О героях казаках. Господ офицеров не позабудьте. Казак – что? Приказано – сделает. Офицер за все своим сердцем в ответе. Генералов-орлов не забудьте. С кем-то из них вы, уверен, на фронте встречались. Скажем, в той же Касторной. Вы через нее возвращались. Я не ошибся?
– Через нее.
– И кто из прославленных генералов там был?
– Из прославленных? – Шорохов не смог скрыть сомнения. – Шкуро, Постовский… Шкуро-то еще прославлен, а Постовский…
– Но ведь и Константин Константинович Мамонтов… – вкрадчиво подсказал Ликашин.
– Его корпус стоял в тридцати пяти верстах южнее. В Нижнедевицке. От железной дороги это в стороне. Мы с приказчиком на попутном эшелоне прямо на Старый Оскол проследовали.