Впрочем, вскоре ему представился
шанс взять небольшую передышку. Канал не мог в один миг принять
такое большое количество материи, и потому строители были вынуждены
сделать перерыв, чтобы выждать, пока поток растворённого вещества
достигнет глубин твердыни и жерло канала освободится.
Гиб Аянфаль обрадовался этому.
Повышенный самоконтроль утомил его, и он поспешно скрылся за
оградой, чтобы остаться наедине с собой и рассеять тревогу, вновь
начавшую расти внутри. Он сел возле скрученного стебля и закрыл
глаза. Пыль в жилах текла быстрее, чем нужно, против его воли всё
ускоряя своё движение, а внутри вновь установилась зажатая тишина,
которую он старался поддерживать.
«Следует обратиться к белым
сёстрам», – неожиданно прозвучало в мыслях – «Другие это уже
заметили. Лучше пойти к ним самому. Две из них здесь, в замке
Сэле».
Гиб Аянфаль проигнорировал позыв
Голоса и сосредоточился, скрываясь от волн. Голос, конечно, заметил
его нездоровое состояние и сейчас будет призывать обратиться за
помощью. А то и сам пришлёт к нему белых сестёр. Гиб Аянфаль не мог
такого допустить – в этом случае всё станет известно раньше
времени, ведь сёстры непременно заинтересуются тем, что является
причиной его недуга. Если бы только здесь была Росер, единственная
сестра, которой он доверял так же, как родичам! Но Росер исчезла
ещё перед абой Альтасом…
Пылевое сердце сжалось от неожиданно
сотрясшего его чувства безмерного одиночества. Гиб Аянфаль
зажмурился, чувствуя, что нутро вновь распирает от безумного
желания завопить от этой острой боли, причину которой он так
пытался спрятать в себе. Что-то жгучее больно опалило щёки. Гиб
Аянфаль порывисто провёл ладонью по лицу и, взглянув на неё, увидел
следы чёрной пыли. Она тут же с лёгким шипением прошла сквозь
пурную кожу. То были пылевые слёзы. До сих пор ему ни разу не
приходилось проливать их, а теперь его собственная пыль обжигала
глаза и двумя густыми потоками скользила по щекам. На твердынях
Онсарры слёзы считались достаточно опасным и болезненным явлением.
Растревоженная и ускоренная чрезмерным волнением и нестабильными
эмоциями пыль находила себе путь за пределы тела через самое
уязвимое место – глаза.
Испуганный своим собственным
состоянием, Гиб Аянфаль согнулся, упираясь лбом в горячий песок,
застилавший всё вокруг, закрывая лицо одной рукой. Он, не шевелясь,
лежал в этой безразличной позе, упорно игнорируя позывы
коллективной воли и надеясь, что его никто не увидит, пока он не
сможет успокоиться.