Гиб Аянфаль остановился и прервал
созерцание, только когда последние частички строительной пыли
замерли внутри затвердевшего белого камня, а Гэрер Гэнци встал
рядом с ним. Перед ними теперь возвышался гладкий белый шпиль -
вершина башни, которая в скором времени вознесётся выше оранжевых
облаков. А из глубин твердыни донёсся глухой рокот, и поверхность
её вновь содрогнулась от двух толчков – это означало, что глубинные
строители принялись за труд.
– Дальше продолжать вам, – деловито
сказал Гэрер Гэнци восхищённо смотрящему на содеянное Гиб
Аянфалю.
– Мы все вместе делали бы это целый
день! – изумлённо проговорил юный асай, с восхищением оборачиваясь
к правителю.
Гэрер спокойно отнёсся к его
похвале.
– Если вы не оставите строительного
труда, то однажды сможете меня превзойти, –ответил он, – Ваш
учитель, мастер Хосс, не менее искусен в строительстве. Недаром он
один из старейших архитекторов Онсарры. Вы не говорите этого, Гиб
Аянфаль, но я вижу, как вам его не хватает. Твердыни печалятся
вместе с вами.
Эти слова до дрожи поразили Гиб
Аянфаля. Ему вдруг захотелось поведать правителю о том, что он
пережил в день, когда аба Альтас исчез из его жизни, но взглянув в
серебристо-фиолетовые глаза Гэрера он почувствовал – слова не
требуются.
Молчаливое единение было прервано
ощущением чужого присутствия – позади них стояла консул Гейст. Как
показалось Гиб Аянфалю, вначале она смотрела на шпиль, однако затем
её тяжёлый незримый взгляд устремился на них с правителем.
– Пора заняться дальнейшими делами,
– скупо произнесла она.
Гэрер Гэнци слегка склонил голову,
после чего взглянул на юного асайя.
– На этом я вас оставляю, Гиб
Аянфаль, – сказал он.
Гиб Аянфаль совершил вежливый
поклон, а потом проводил уходящих властителей долгим прощальным
взглядом. После ритуала и последовавшего за ним краткого разговора,
непрестанно мучившие его волнения наконец-то унялись. Он ощущал
себя полностью очищенным от всех тревог если не навсегда, то хотя
бы на продолжительное время. Гиб Аянфаль погасил глаза и вслушался
в волны. Мыслетоки были наполнены общей памятью об его абе Альтасе,
и впервые с момента исчезновения он мог спокойно воспринимать это.
И Гиб Аянфаль слушал, точно заново для себя открывая то, что прежде
было неотъемлемой частью всей его жизни.