Молодой асай легонько
усмехнулся.
– Галерею не зря назвали
«Прозрачной», – ответил он, покрывая голову и собираясь уходить, но
Гиб Аянфаль остановил его:
– Послушай, я хочу спросить про
вашего мастера. Кибаха над его лбом – на ней были странные символы.
Что они значат?
– Это его мастерское имя, – кротко
ответил техник, – Оно есть у всех, кто имеет право учить. Сами
символы зовутся кибой – древним языком начертанных слов.
Собственно, от кибы и произошло само название «кибаха», которое ты
знаешь.
– Понятно, – рассеянно ответил Гиб
Аянфаль, – просто… я уже встречал асайя с подобным. Но не вашего
мастера. Теперь я хочу его найти. Скажи, здесь в Рутте много таких
учителей?
– Многие тысячи, – преспокойно
ответил техник, – некоторые из них ведут целые обители, подобно
нашему мастеру, другие странствуют, одни или с учениками. Ты не
скоро отыщешь того, кто тебе нужен. Но вот если бы ты смог
воспроизвести то, что видел, то я мог бы рассказать тебе некоторые
подробности.
Его слова звучали очень заманчиво и
подняли в Гиб Аянфале трепещущее волнение. Вскользь промелькнувшее
воспоминание казалось ключом к сложным событиям, от которых его
отделяло собственное забвение. Он, поджав губы, принялся чертить
пальцем по ступени, оставляя на светлой поверхности узкий чёрный
след и пытаясь воспроизвести смутные образы. Техник подошёл ближе и
слегка склонился, наблюдая за его движениями. Когда Гиб Аянфаль,
исчерпав всё всплывшее у него в памяти, опустил руку, фарахтид
некоторое время продолжал вглядываться в появившуюся на скамье вязь
изогнутых линий. Затем взгляд его живого глаза устремился на Гиб
Аянфаля.
– Прости, но это невозможно понять,
– негромко сказал он, – ни одного верного символа.
– Да, пожалуй, – смутившись ответил
Гиб Аянфаль и быстро затёр следы своих воспоминаний, – но большего
я не помню. Однако, если вдруг я вспомню это и смогу начертать, то
ты мне поможешь?
– Конечно, – мягко ответил техник, –
приходи сюда. Я почти не покидаю обитель в последнее время, и буду
в одном из залов. А теперь я должен тебя оставить – мастер
зовёт.
И он неслышными семенящими шагами
вышел из комнаты.
***
Гиб Аянфаль успел прийти к башне
перед самым началом труда. Его переполняли впечатления от
случившегося, но сразу же поделиться ими с Хибой он не смог. Да и,
будь у него на то время, он бы тоже сначала промолчал. После тишины
в обители техников говорливая среда строителей оглушила его, и он
впервые почувствовал, как приятно молчание, прежде никогда не
бывшее для него чем-то особенным.