— Мисс Хемптон, — он сжал мои пальцы, не позволяя высвободить
руку, — вы должны дать мне шанс объясниться!
Начался второй этап кадрили, господа, обнимая партнерш за талию,
увлекали их по кругу, и я, не сумев высвободится, так же была
увлечена лордом Эруа, позади осталась его растерянная партнерша и
мой насупившийся друг, впрочем, зная Олта уверена — он перехватит
меня на втором заходе.
— Элизабет! — объятия лорда Эруа внезапно стали
непристойно-крепкими. — Вы должны выслушать меня!
— Лорд Эруа, будем откровенны — я вам ничего не должна! —
воскликнула я, пытаясь высвободиться.
— Я изнываю от любовного томления третий год, мисс Хемптон! —
патетично заявил он, видимо совершенно не смущаясь того, что
внимание присутствующих уже приковано к нам, да и ведет он себя
крайне далеко от правил приличия.
— Лорд Эруа, кто я такая, чтобы мешать вам упиваться
собственными страданиями? — поинтересовалась, все так же отчаянно
пытаясь увеличить дистанцию между нами.
Но лейтенант продолжал кружить меня по залу, одновременно требуя
ответа на его чувства.
— Я написал вам сонет, вы читали?
— Не имела несчастья!
— Я посылал вам цветы!
— У меня трое сестер, лорд Эруа, поверьте нам присылают столько
цветов, что мы давно даже не разбираем кому и какие.
— Я пел под вашими окнами!
— Боюсь, вы ошиблись, мои окна выходят на сад, расположенный
позади дома, попасть туда вы не могли ни коим образом. А если бы и
попали, боюсь вместо серенад, сад был бы оглашен вашим испуганным
«Спасите», так как папенька на ночь выпускает собак.
— Так кому же я тогда пел?
— Вопрос не ко мне.
— Элизабет, вы жестоки!
— Лорд Эруа, вы невоспитанный!
— Прошу прощения, мисс Хемптон, но я страдаю.
— Искренне вам сочувствую и отказываюсь мешать в этом сложном
деле, — заверила я.
После чего, вырвавшись, наконец, отступила, присела в реверансе,
а поднявшись поспешила прочь, разыскивать своих кавалеров, по
меньшей мере Олта, который так и не перехватил меня, что несколько
не вязалось с его характером.
И к своему искреннему удивлению никого не обнаружила. Девять
друзей Густава куда-то самым магическим образом испарились. Я
отыскала маменьку, и та улыбнулась мне, стоящие рядом с ней мои
тетушки напротив одарили хмурыми и неодобрительными взглядами,
впрочем, они в целом никогда меня не одобряли, а помолвку с
Густавом считали не романтичной и потому совершенно ужасной. К
слову мои сестры считали так же, а потому с некоторых пор на людях
старательно игнорировали мое существование. Как и сейчас —
окруженные кавалерами, они демонстративно отвернулись.