– Одна власть с другой? – повторила она. – Но мне, говоря по чести, кажется, господа, что все вы немного забылись! То, что вы, дорогой кузен, Людовик II дома принцев Конде, не дает вам права считать себя равным Людовику XIV, королю Франции и Наварры. Все здесь находящиеся, и я в том числе, его подданные. И только.
Слова ее были встречены недовольным ропотом. Изабель подождала, пока он утихнет, и продолжила:
– Я задам вам только один вопрос: если в эту минуту к нам в комнату войдет Его Величество, как вы поступите?
– Поприветствуем его как положено по этикету, – ответил принц, передернув плечами.
– Но король вправе не приветствовать вас в ответ. Он вправе сесть и оставить вас стоять. Через несколько месяцев его ожидает священное помазание в Реймсе. Святой Людовик ваш общий покровитель, но корона принадлежит не вам, и король не ваш брат. Постарайтесь понять, что главное сейчас покончить с нелепыми притязаниями, которые никому не делают чести и разрушают королевство, которое не оправится, возможно, еще долгие годы!
Воцарилось молчание. Ни один из мужчин не нашелся, что возразить этой женщине. Улыбался ей один только де Бофор. Даже Франсуа встретил недоуменным взглядом резкую отповедь сестры. Первым заговорил Конде.
– Гурвиль, – сказал он, – извольте сесть вот за этот стол и записать на бумаге все наши требования как для нас самих, так и для правителей нашего королевства.
– После чего на основании этой записи вы составите докладную записку, куда включите главные пункты, на основании которых согласны будете сложить оружие, – подхватила Изабель. – А затем кто-то из вас лично с той торжественностью, какую вы сочтете уместной, отправится к королю. Было бы разумно, монсеньор, присовокупить к записке небольшое письмо, написанное вашей собственной рукой, где вы выразили бы ваши сожаления по поводу происходящего и свою привязанность к особе государя.
Докладная записка писалась долго, то и дело вызывая споры. Конде настаивал на солидной компенсации, которую должны были выплатить ему самому и его родственникам за несправедливое заточение. Он также потребовал включить в список требование ста тысячи ливров герцогине де Шатильон за понесенные ею убытки. Изабель возмутилась.
– Шатильон разграбили не солдаты короля, а ваши, монсеньор. Кто бил горшки, тот за них и платит – так говорят мои крестьяне. И я прошу всего лишь десять тысяч ливров. Вычеркните этот пункт из записки. Я не хочу быть замешана в этом деле.