Два жандарма подобострастно понесли нелегальную литературу в вагон. И Лева, конечно, щедро наградил их, дав на водку.
Чтобы отвезти Магу домой, Лева заехал сперва в Петербург. Сдал на явку чемоданы и зашёл к Тумповским. Ему негде было ночевать (остаться в семье невесты считалось неприличным). Лена дала ему адрес знакомого социал-демократа. Но товарищ был в тот же день арестован, и отец попал в засаду. Вот почему он оказался в жандармском управлении, о чём Лена не замедлила сообщить его родителям.
Родители отправились в Петербург выручать блудного сына или, по крайней мере, повидать его в тюрьме. С другой стороны, Лида, получив то же известие, срочно примчалась из Фрейбурга. Она пришла в жандармское управление просить свидание и там встретилась с будущими свёкром и свекровью.
Надо думать, что знакомство носило достаточно драматический характер. Но подозрительность стариков Армандов к девушке еврейке, «соблазнившей» их сына и к тому же поощрявшей его революционные порывы, быстро рассеялись перед Лидиной простотой и искренностью. К тому же она была хороша собой. Она повела Армандов домой и познакомила их со своим семейством, которое их встретило очень радушно. Арманды решили, что предстоящий брак не так ужасен, как они ожидали. «Только бы Лёвушку выпустили!»
Лева просидел недолго. Жандармам не удалось доказать связь его с революционной организацией, которую представлял арестованный хозяин квартиры. У Левы нашли только брошюру «Революционная Россия» №№ 34 и 35 и две рукописи – «Статистические данные» и «Аграрный вопрос».
После освобождения Левы мои родители обвенчались в Москве в реформатской церкви. Арманды полюбили невестку как родную дочь. Славные были старики, и предрассудки в них сидели совсем не крепко.
Молодые поселились на Каретной Садовой, в квартире дома, который до сих пор торчит посреди площади, традиционно мешая движению транспорта. За границу решили больше не ехать. Приближался 1905 год, и работы здесь было по горло. Жили «тихо и мирно». Лева был способный пропагандист в студенческих и интеллигентских сферах, где он строго научно преподавал исторический материализм. Лида была другого склада: она была великолепным агитатором в рабочих кругах, своим горением и энтузиазмом заражала любую аудиторию, переубеждала любых противников.