Ногу вправили, но бедняга остаток лета проходила на костылях.
Ездили мы в какой-то городок на ярмарку. Вообще-то, он был сонный. Жители предавались dolce far niente,[7] или прямо на улице ели бобы, жареные в оливковом масле, или спагетти. Последние они брали руками из общей миски, высоко поднимая над головой, чтобы ртом поймать свисающие концы. В ярмарочные дни городок преображался. Мы смотрели там тарантеллу, карнавал, петрушку, катались на карусели, толкались на праздничном базаре. Гвоздём базара был «зуб русской императрицы Екатерины II», который продавался за большую цену. По определению папы, это был зуб мамонта, такой же, как он видел в музее во Фрейбурге. Мы пообедали в ресторане, причём, попробовали «настоящее итальянское блюдо» – frutti di mare. То ли от того, что русский желудок не приспособлен к поглощению моллюсков и иглокожих, то ли потому, что название вызвало у меня ассоциацию с морским переездом на Капри, но результат получился такой же, как тогда: через полчаса все frutti вернулись на свет Божий по старой дороге. Папа называл это “Friedrich heraus”, рассказывая при этом анекдот, как русские солдаты как-то выпили за союзника – прусского короля Фридриха, а он оказался изменником. Тогда они с криком “Friedrich heraus” засунули пальцы в рот, и вся выпитая за короля водка вышла обратно.
Лена
Вот и разъехались наши гости. Последними мы с Мишей провожали Лидю с Даней и няней. Поезд стоял всего 1–2 минуты. Во Франции почти во всех поездах имеется отдельный боковой вход в каждое купе. Я побросала им вещи в открытую дверь и загородила ее большим последним узлом, а поезд уже плавно тронулся. Я на ходу поставила Даню на самый край и бежала все быстрее, поддерживая его спинку рукой. Няня стояла за узлом спиной ко мне, не замечая, что Данька держится только на моей руке. Платформа была короткая, она кончалась столбом и обрывом. Я бежала на этот столб и не могла ни сдернуть Даню к себе, ни втолкнуть, ни даже закричать на бегу и чувствовала, что сейчас нам обоим конец. Даня будто понял, он закричал, и его изнутри схватили четыре руки. Столб уже вырос перед самыми моими глазами, я успела откинуть голову и схватиться за него освободившейся рукой. Потом не могла ни двигаться, ни говорить, и до сих пор стараюсь не вспоминать эти секунды.