Когда он не выдержал и принялся сетовать на охамевших
работников, я не без облегчения выбрался наружу.
— Как вы можете себе такое позволить?! Работать рядом с бароном,
да еще и лопатой! — разорялся первый помощник. — Хоть бы
постыдились! Это сейчас что-то зависит от вас, а когда дело
коснется серьезной задачи, кто из вас разделит участь
господина?!
Слова эти пришлись мне по душе, как никогда. Устало откинувшись
в седле вожака-турсана, я прихлебывал из фляжки приятный отвар и
наблюдал за тем, как батрачат люди, лишенные возможности
упрямиться. А всего-то и нужно было, что поработать наравне с ними!
Участь Денхольма показалась мне даже привлекательной, в какой-то
мере.
Через пару часов проход был расчищен, настала моя очередь
действовать. Что поразительно, каменные створки ворот, ведущих в
нутро пирамиды, были закрыты. Я приказал всем убраться подальше не
потому, что опасался за чье-то здоровье, мне просто не хотелось,
чтобы кто-то видел момент моего замешательства.
Высотой в два человеческих роста, они находились под
многометровыми сугробами. И теперь мне предстояло как-то их открыть
или навсегда утратить авторитет в лице беженцев! В этот момент мне
вспомнился контракт, занесенный на одну из страниц фолианта. Ведь я
должен был довести людей до этого места, без потерь. Неужели
никакой награды не положено? Или кто-то все же остался в
ледяной пустоши?
Поздравляем, вы успешно завершили первое задание, выполнив
дополнительное условие! Ваша награда — три пункта, желаете
приступить к новому контракту немедленно?
Подумав и так и сяк, мне вдруг пришло на ум, что нет никакого
смысла даже пытаться проникнуть в пирамиду, пока я не приму
задание. Вывод оказался верным! Как только я дал согласие, фолиант
активировал головоломку, начертанную на вратах. Разгадав ее, я
смогу войти.
Десятки пластинок отделились от черного камня, вспыхнув
голубоватым сиянием. На каждой из них я заметил символы, как будто
составляющие цельный рисунок. Правда, подсветка исчезла настолько
быстро, что запомнить его не смог бы даже человек с фотографической
памятью. Что я мог предпринять в этой ситуации?
Над головой завывал ветер, ров медленно, но верно заметало
свежим снегом. И это не считая того, что пальцы рук и ног онемели
от холода! Что я только не делал, обращаясь к памяти Денхольма, но
тот, кажется, никогда с подобным не сталкивался. Единственное, что
могло хоть как-то помочь — горсть разноцветных стекол, что висели у
меня на шее, в плотном кожаном мешочке.