Темнота.
На
мгновение полностью вернулся слух, но радости это мне не
прибавило.
–
Готовьте дефибриллятор!
Снова
открыв глаза, увидел синий потолок. Потолок раскачивался. Или это
меня штормит? Башка просто раскалывается, мешая сосредоточиться.
Аккуратно повернул голову влево и заметил мирно спящую в кресле
бабулю. Кто такая? Наряд на старушке словно из исторического
кинофильма. Бред.
В голове
всплыли воспоминания о ДТП и о больнице. Даже доброго доктора
вспомнил. Хм… Тогда кто спит в кресле? Медсестра? Это что за
клиника? Да нет… опять бред какой-то. Я осмотрелся внимательнее.
Окружающая обстановка привела меня в еще большее замешательство.
Камин, с потрескивающими от жара поленьями. Какие-то гобелены с
рыцарями, пускающими кровь всяким монстрам и друг другу. И ни следа
медицинской техники. Может, я в психушке? Боже упаси. Лучше о таком
не думать.
Осторожно
повернул голову к окну. Высокое и узкое. Стекла маленькие,
квадратные, мутные. Сквозь них пробивался дневной свет. Где-то там,
на улице, щебетали птицы и слышались голоса орущих людей. От этих
криков проснулась старушенция и увидела меня.
–
Здрасьте, – сказал я.
Бабуля
достаточно шустро для своего возраста подскочила и что-то ласково
залопотала, причем не по-русски. Слова показались знакомыми, но
понять, на каком языке она говорит, не мог. Блин, я что? Не в
России? Кажется, у меня уже возникали подозрения, что доктора
собираются изъять мои органы? Или нет? А как же авария? Точно!
Оформили документы о смерти, а сами почку вырезали или вывезли меня
в Турцию или Албанию как донора для дальнейших трансплантаций. Надо
срочно делать ноги, пока чего-нибудь точно не отрезали.
Попытка
встать не увенчалась успехом. Накатила слабость. Непослушное тело
откинулось обратно на подушку.
«Напичкали лекарствами, уроды!» – промелькнула
паническая мысль.
– Вам это
даром не пройдет! – с толикой презрения в голосе и как можно злее
произнес громко и отключился.
Следующее
пробуждение оказалось нормальным, если так можно выразиться о моем
положении. Просто проснулся от посторонних звуков рядом. Не
открывая глаза, прислушался. Разговаривали двое на том же смутно
знакомом языке. Осторожно приоткрыл веки и увидел сидящих в креслах
у камина мужчин.
Один –
седой как лунь, худющий дедок, лет семидесяти. Первое, что
бросается в глаза, – большой отвислый нос картошкой, густые борода
и усы, под которыми губ не видно. Одет в просторную белую рубаху
без воротника, с широкими рукавами и вышивкой на манжетах и по
подолу. Смутно помню, что мой прадед по деревне в подобной ходил. И
у этого старика почти такая же. А вот синего цвета штаны подкачали,
не штаны, а кальсоны какие-то. Ни за что в таких ходить на людях не
стану. Хотя старикам, наверное, все равно уже, в чем щеголять.
Нигде не трет, не давит, тепло, не рваное, и ладно. Штаны
заправлены в высокие кожаные сапоги на шнуровке сбоку. Такие сейчас
модно носить.