Слова Дэрка заставили меня
нахмуриться. Образ Кристара сидел рядом со мной и так же
внимательно слушал ментального мага.
– Готов поспорить на год моего
почтительного обращения со всеми магами-лучниками, что Сапфир это
опять сделал для мальчишки. Только сам в этом никогда не
признается.
– Я не понимаю тебя. Люфир же был на
его стороне. Никто из вас не поддерживал моего желания сохранить
жизнь мятежникам.
– А ты слушай и не перебивай. Стой
каждый из вас на своем, бедному любимцу всей вашей семейки пришлось
бы страдать от мук выбора: зазноба сердца, окрыленная
миротворческими идеями, или любимый «Командор», прислушивающийся к
голосу разума. Ты от своего отступать была не намерена, так что
пришлось Сапфиру пойти на попятную. Душевное спокойствие его
любимчика спасено, теперь осталось только надеяться, что твоя идея
была не так плоха, как все полагают.
– Ты ошибаешься.
Я не могла смириться с мыслью, что
Командор, расчетливый и трезвомыслящий, мог принять такое решение,
руководствуясь собственными привязанностями. Размышления вскоре
привели меня к осознанию, что до этого я объясняла решение отца
тем, что просьба исходила от меня. Натолкнувшись на собственный
эгоизм, я умолкла, прикусив губу.
– Да ладно? – Дэрк с интересом
наблюдал за эмоциями на моем лице. – А, по-моему, это как раз в
духе Сапфировой Маски, человека, основавшего структуру, навсегда
изменившую жизнь сотен магов и переломившую ход истории. И сделал
он это не ради судеб множества людей, но чтобы сохранить жизнь
своему ребенку, которого он видел несколько коротких минут раз в
полгода. Логично ожидать, что для мальчишки, выросшего на его
глазах и под его покровительством, он сделает куда больше. Люди
живут или для государства, или для своей семьи. Твой отец из
последних. Мне-то очевидно, что власть в руках человека, легко
разбрасывающегося другими ради людей его крови, – это скользкая
тропа. Но сейчас нам остается только смотреть, куда она нас
заведет. А осознаешь ли это ты?
Я долго переваривала сказанное
Дэрком. Его слова были разумны, а от того, с какой легкостью он их
говорил, становились только тяжелее.
– Почему ты поддерживаешь его, если
считаешь все это ошибкой?
– Я назвал это скользкой тропой, а
не ошибкой. И я уже говорил, Сапфир попросил меня, и вот я здесь. Я
повторюсь, не приписывай мне излишнего благородства чувств,
помыслов, да чего угодно. Мне без разницы, настанет ли дальше эпоха
рассвета, или мир скатится в огненную бездну. Не бывает лучших
времен для всех: чистые сердцем, но слабые духом всегда будут
страдать, а сильные процветать. Мне нет дела до государства, а свою
семью я растерял, чтобы думать о ней. Я просто хочу посмотреть,
куда эта дорога приведет человека, у которого есть цель. Человека,
который, в отличие от меня, не стоял в стороне, глядя, как у него
забирают самое дорогое.