– Дядю повесили, – сообщил еле слышно, – и еще четырех мужиков.
– За что? – Нестор спрыгнул с коня.
– Бились в отряде Ермократьева. Их окружили. Кого скосили, а кого на акацию.
– Сам-то жив?
Семен пожал плечами, пошел к свежим могилам. Все последовали за ним. Причитали женщины, стучали молотки (уже забивали крышки гробов), предостерегающе пахло глиной и прощальным цветом мальвы. Семен пошептался с мужиками и, когда они пошли в село, сообщил своим:
– Вожак, говорят, прячется недалече, на хуторе. Надо б найти.
– Вперед и только! – сразу же согласился Нестор, направляясь к лошадям.
Но тут возвратилась женщина в черном платке.
– Куда вы, родненькие? – вскрикнула. – Останьтесь! Помянуть же по-христиански чоловика. Сеня, Пантюша, хоть вы. Благаю!
Каретники замялись: тетке нельзя отказать и от своих негоже отрываться.
– Как ты? – спросил Семен у Махно.
– Смотрите, – неопределенно ответил тот.
– Есть святое, сынки. Оно выше нас, ой, выше! – проникновенно сказала женщина в черном. – Забудете о нем в суете – пропадете. Попомните мое слово!
Она глядела так страдальчески, что Нестор предложил:
– Исполним ее волю. Но быстро. Раз-два и вперед.
На том и порешили. Семен с благодарностью обнял приятеля за шею. Им предстояли большие испытания, и, кто знает, может, и из таких уступок рождается преданность и дружба.
По местному обычаю молча помянули покойных, погоревали и отправились искать Ермократьева.
– Слушайте, мы его в глаза не видели. Никто, – заговорил Алексей Чубенко. – А он вне себя сейчас, заупрямится, пальнет сдуру. Может, плюнем и подадимся в Гуляй-Поле? Все равно отряда уже нет. Мы хотели соединиться. С кем?
– Ладно тебе, – буркнул Пантелей Каретник. – Что же, бросить в таком горе?
На это нечего было возразить, и Алексей замолчал.
Хуторок, что они искали, находился недалеко от Лукашово. Пять беленьких хат стояли рядом с молодыми пирамидальными тополями. Теперь на разведку отправился Махно, поскольку хоть ночью, но разговаривал с Ермократьевым. А чтобы местные не побоялись гостей, с Нестором ехал лукашовский мужичок. Он легко договорился с хозяином первой хаты. Тот отвел их к сараю, позвал:
– Павле, тэбэ шукають! Свои!
Чуть погодя появился бородатый, плотный дядя лет тридцати, в измятом пиджаке и брюках, видимо, хоронился на сеновале.
– Что нужно? – спросил мрачно.