– Отец! – Молодой человек принялся толкать Аристида. – Когда эта чертова Анжелика приезжает?!
Отец не без труда разодрал глаза.
– Они двадцатого июля с Мартиники отплыли. Две недели до Бордо. Считай сам.
Адриан прикинул и удивленно хмыкнул. Семья Беро должна была прибыть в Бордо 4 августа, а в Париж – еще через шесть дней, никак не позже.
– Слушай, папа, они должны были приехать неделю назад.
Старый Аристид нехотя поставил початую бутылку на стол и уселся поудобнее.
Он вздохнул, нахмурился, покачал головой и сказал:
– У Амбруаза на шхуне большой груз сахара. Наверное, что-то с таможней не так.
Адриан решительно замотал головой. Недели ему вполне хватило, чтобы увидеть главное: чиновники не просто покупаются. Они жаждут, чтобы их купили.
– Брось, папа. Он откупился бы.
– Да, верно, – согласился отец и взял со стола кипу биржевых сводок. – Так, оптовые цены на сахар и ром не росли. Это значит, что ураганов не было.
Адриан, уже понимавший значение политических новостей, прикусил губу и спросил:
– А если они попали под арест как подозрительные личности?
Старый Аристид побледнел, но тут же отмахнулся и заявил:
– Фу, напугал отца. Какие списки подозрительных? Неделю назад и слова такого еще не было! Хотя…
Отец и сын переглянулись. Была еще одна категория богатеев, не любимых ассамблеей: эмигранты. Прошло больше года с того времени, как начали выходить декреты, предписывающие всем эмигрантам вернуться во Францию немедленно, под страхом смерти. Ну, а с февраля их имущество во Франции стали попросту отнимать и, разумеется, присваивать.
– Не годится. – Адриан покачал головой. – Мартиника – территория Франции, они никуда не эмигрировали.
Отец язвительно усмехнулся.
– А ты уверен, что Амбруаз никуда с Мартиники не плавал? Например, в Луизиану? Вот тебе и формальный повод.
Он был прав. В нынешней Франции такое случалось. Стоило кому-то покинуть ее земли хотя бы на неделю, и любая секция коммуны могла начать к нему придираться. Где был? Что делал? Не участвовал ли в боевых действиях против родины в рамках Пильницкой декларации, подписанной Австрией и Пруссией? И попробуй доказать, что не участвовал.
– Этого мне еще не хватало, – убито проронил Адриан.
Ему бы сейчас работать, учиться вкладывать деньги. Перспективы были, он уже начал это чувствовать. Как раз сегодня, как сообщил стенографист, его первый информатор в ассамблее, вышел декрет о ликвидации больниц, принадлежавших монашеским орденам. Это означало, что огромное количество аптек с ртутью, сурьмой, а главное, опием, единственным обезболивающим средством, остались вообще без управления. Адриан понятия не имел, как торговать лекарствами. Он понимал главное: стоит влезть в аптечное дело сейчас, в самый разгар войны с Пруссией, и можно стать богатейшим коммерсантом Парижа!