Мы молчали.
— И что это вы загрустили? Михан, Азиз? — Зунар
подошёл, похлопал меня по плечу. — Не надо меня жалеть и оплакивать
раньше времени. Я бы вообще хотел, чтоб об этом пока знало как
можно меньше людей. Пообещайте, что будете молчать.
Михан механично кивнул. Я же немного отошёл от
первого шока, и теперь меня разбирала злость.
— Но неужели ничего нельзя сделать? — воскликнул я. —
Обойти как-нибудь это родовое проклятье? Может что-то из артефактов
Авара? Должен быть способ избавиться от него!
Михан и Зунар печально и снисходительно взглянули на
меня и ничего не ответили. Меня же это разозлило ещё больше. Должно
быть решение, должна быть лазейка! Иначе и быть не
может.
Очевидно, у меня все мысли сейчас отражались на лице,
потому что Зунар с благодарностью и с той же снисходительностью
улыбнулся и снова похлопал по плечу:
— У меня будет как минимум неделя, а может и целый
месяц, — сказал он, — Если задуматься, это не так уж и мало. Я
смогу решить клановые проблемы и попрощаться с близкими. Мне, можно
сказать, повезло. У Симара такой возможности не было, и у Зуена с
Алисаной, и у этой, — он холодно посмотрел на труп Изаны, — а у
меня есть. Так что нечего тут раскисать. Вам ещё предстоит много
работы. Наладить всё, с Капи что-то решить, обезьянами нельзя
прощать то, что они натворили. Но теперь вы их легко сделаете, да?
Я ещё собираюсь повеселиться на свадьбе Ашанти. И Гиргит... Рамы
пытаются втянуть нас в такое веселье, что никому из вас и не
снилось!
— О чём ты? — нахмурился Михан.
Зунар резко стал серьёзным:
— Про Рамов позже расскажу. И тебе, — он взглянул на
меня, — это касается императора. Но сейчас займёмся
другим.
Зунар усмехнулся, посмотрел вдаль коридора, туда, где
в темнице сидел Санджей.
— Сегодня будем праздновать! — воскликнул он. —
Сегодня главная змея Нага отправилась к праотцам, а родовое
поместье Шергер превратится в руины. Все эти земли совсем скоро
будут принадлежать Сорахашер! Самому великому клану во всей
Империи!
Зунар кричал, залихватски и отчаянно!
Я молчал, мрачно глядя на него, и совершенно не
понимал этого наигранного веселья.
Михан Ракш с какой-то отстранённостью натирал рукавом
циферблат на наручных часах и взирал единственным глазом куда-то в
пустоты, полностью погрузившись в собственные мысли.