–Ты теперь законодатель новой моды, – шепчет мне Мишель. И тихо
смеется.
В ожидании начала концерта народ из-за барьера тоже на нас
таращится. И иногда отпускает замечания.
–Прикольный прикид, брателло, – говорит мне один длинноволосый
типчик. – Чьих будешь?
И тут же, отвернувшись и явно не ожидая ответа, начинает
обсуждать со своей щуплой соседкой преимущества какого-то
«намеренного лау-фиделити на бутлегах».
А второй оценивающе оглядывает Мишель и хвалит:
–Клевая у тебя телка, папик. Бахнешь, подруга?
Незлобно так сказал. Необидно. Так что Мишель не сердится.
Знаком показывает, что пива не хочет. И я тоже молчу. Только
телохранители немного нервничать начинают и передвигаются поближе к
Мишель.
Честно говоря, за весь вечер это были единственные слова из
зала, которые я понял. Все остальное оказалось какой-то
непереводимой тарабарщиной. Кто-то собирался «накéдаться» после
«феста» и «хапнуть гудсов». Несколько совершенно косых от травки
парней договаривались «послемовать» и печалились о том, что «у
Фильки фронтовик отстойный и регулярное вонялово». Кто-то выпадал в
осадок от «гнилой банды» и просил «дудку», заверяя, что иначе его
от «этого втиралова не плющит». Девушка с синими волосами взасос
целовалась с лысым юношей – обладателем цыплячьей шеи и нелепых
очков, – а в промежутке между поцелуями они активно обсуждали, где
им «занайтовать» и все прикидывали местонахождение каких-то
черепов. «Есть маза вписаться на флэт после сэйшна», – резюмировал
очкарик.
В общем, жизнь тут кипела и била фонтаном.
А потом мне надоедает сидеть и ждать. Наверное, не одному мне.
Какое-то напряжение начинает подниматься над толпой. Сначала
недоуменные голоса. Потом отдельные выкрики. Потом на сцену летят
пустые пивные банки и всякий мусор. Но так как зал очень большой,
большая часть мусора попадает не на сцену, а в охранников, или в
передние ряды зрителей. Отчего местами вспыхивают и быстро гаснут
потасовки. То и дело кто-то начинает громко хлопать, и хлопает до
тех пор, пока соседи не начинают его поддерживать. И постепенно
сотни людей подключаются, бьют в ладоши и топают. Эти хлопки
мечутся по залу как штормовые валы. Только затихнут в одном месте –
тут же поднимаются снова в другом. И катятся к нам. И опадают,
пройдя над головой в душной полутьме.