Кейро улыбнулся:
– Успокойся. У Акло не получался фокус с газом. А ты их ловко заговорил.
Он кивнул на женщину:
– Зачем она тебе?
Финн отмахнулся:
– Заложница.
Кейро выгнул бровь:
– Слишком много возни.
Он сделал знак человеку с ружьем, тот клацнул затвором. Маэстра побледнела.
– Я рисковал жизнью и имею право на особую награду, – упрямо заявил Финн. Он не шевельнулся, однако его тон привлек внимание Кейро. Секунду они смотрели друг на друга. Затем его названый брат холодно произнес:
– Ну, если она тебе нужна…
– Она мне нужна.
Кейро снова посмотрел на женщину, пожал плечами:
– О вкусах не спорят.
Затем хлопнул Финна по плечу, выбив облако пыли, и прибавил:
– Отличная работа, брат.
Мы выберем и воссоздадим Эру из прошлого.
Мы построим мир, свободный от перемен, а значит, и от тревог, и от потрясений.
Мы построим рай!
Декрет короля Эндора
Дуб, похоже, был настоящий, только специально состаренный. Подобрав юбку, она легко взбиралась по огромным ветвям все выше. Трещали сучья, марал пальцы зеленый лишайник.
– Клодия! Уже четыре часа! – визгливо крикнула Элис откуда-то из розового сада.
Клодия сделала вид, что не услышала, раздвинула листву и выглянула наружу.
С высоты она видела всю усадьбу: огород, теплицы и оранжереи, корявые яблони в саду, амбары, в которых зимой устраивались танцы. Видела просторные зеленые лужайки, спускавшиеся к озеру, и полосу буков, за которыми скрывалась тропинка на Хитеркросс. Дальше, к западу, дымились трубы фермы Элтана, на холме Эрмер возвышалась колокольня старой церкви, увенчанная сверкающим флюгером. Еще дальше на мили и мили простирались обширные земли поместья Смотрителя: луга, деревни, дороги, туманная дымка над реками – словно сине-зеленое лоскутное одеяло.
Она облокотилась о ствол и вздохнула. Какая мирная картина, столь совершенная в своем обмане. Как тяжело будет покинуть все это.
– Клодия! Поторопись!
Теперь голос звучал тише. Видимо, нянька убежала обратно к дому – беспокойно захлопали крыльями голуби, словно кто-то поднимался по ступеням мимо голубятни. Куранты на конюшне начали отбивать время, жаркий день наполнился перезвоном.
Сквозь знойное марево Клодия заметила на тракте карету.
Девушка поджала губы. Что-то он рано.
Даже с такого расстояния было видно, как из-под колес черного экипажа поднимаются клубы дорожной пыли. Четыре вороных коня в упряжке и восемь всадников свиты. Клодия тихонько фыркнула. Смотритель Инкарцерона даже путешествует с шиком. На дверцах кареты красовался его герб, длинный флажок трепыхался на ветру. На передке сражался с упряжью кучер в черно-золотой ливрее, отчетливо слышался посвист хлыста.