Александр
Васильевич же был огурцом. Возвращённый на постамент, вычищенный до
блеска, он сиял, разбрасывая вокруг себя солнечных зайчиков. Аллея
была восстановлена, сломанные взрывами гранат плиты заменены, и
новые саженцы деревьев и кустарников уже вовсю начали отращивать
листочки.
Сделав круг
окрест площади, на секунду задержавшись возле памятного сувенирного
магазинчика, откуда тоже раздавались методичные постукивания и
жужжание автоматической ножовки (знаю, что Яковлева не хотела сюда
возвращаться и предпочитала ночевать в казарме), я опустился на
лавочку возле скульптуры.
Фельдмаршал, расставив ноги в сапогах, чуть
наклонившись, сидел на камне оперевшись на эфес сабли. Он словно
говорил со мной: «Ну что же ты Андрей хандришь? Не время сейчас. Да
и не место».
Мне
почему-то ясно вспомнился следующий день после бегства «Анны». Воля
людей была парализована, вся работа в колонии встала. Я помнил лица
горожан потеряно слонявшихся по улицам и задававших друг другу один
и тот же вопрос: «Почему?». Ответа конечно никто не получал, но раз
за разом проклятый вопрос возникал снова и снова. Вот тогда мы были
растерянными и сбитыми с толку. Сейчас нет… сейчас всё
по-другому.
Сбросив
бесполезный капюшон с головы, я откинулся на нагретую солнцем
лавочку. Расправив плечи, положил руки вдоль спинки и впервые
почувствовал себя не восемнадцатилетним юнцом, а пожилым уже
побитым жизнью человеком. Плаксин как-то рассказывал нам на
занятиях, что пожилой это не обязательно старый, просто тот кто уже
достаточно повидал и многое пережил.
По-жи-лой,
- произнёс я слово вслух, пробуя его на вкус. Хм, глупо
конечно.
Порывистый
прохладный ветерок, каким-то чудом сумевший проникнуть на закрытую
со всех сторон площадь, поднял в воздух опавшие листочки барбариса
выстоявшего в огне бушевавшего здесь пламени и унёс их в небо.
Проказник.
Рядом на
лавочку кто-то опустился, и я почувствовал свои пальцы в тёплой
руке.
- Муур.
46.
4августа 2280
года
Коперник - 3. Крепость
Суворов
19 часов 40 мин
- Игорь, да
мы поняли. Всё отлично работает, не беспокойся.
- Вы только
не вздумайте погибнуть, - с мольбой в глазах взглянул на нас
товарищ.
- Вот ещё.
Всё будет путём, - успокоил его Минин, открывая купол шагохода. -
Не расстраивайся.
- Мы будем
за вас беспокоиться! Иваныч говорит, это помогает. Очень, очень!
Только возвращайтесь, пожалуйста. Все возвращайтесь. Ни пуха, ни
пера!