Федечку кольнула ревность, но виду он не подал и, стараясь казаться равнодушным, проронил:
– Ну, и как там было?
– Отпадно! – охотно отозвался Пиджачник. – Я, чуть было, там не остался. Вовремя одумался. Отпадешь, закатишься куда-нибудь в угол, жди потом, когда отыщут. Хорошо, если отыщут, а то пылесосом засосет, и поминай, как звали.
– А такая… красивая очень… там тоже была? – осторожно гнул свое Федечка.
– Ка-анешна! – хохотнул Пиджачник. – Я ей говорю: «Потанцуем?» А она мне: «Ка-анешна…»
– Вы танцевали! – возмущенно выпалил Федечка.
– Что тут такого? – пожал плечами Пиджачник. – Еще как! Она: «Какая прекрасная дождливая погода», ну, и я в ответ: «Какая прекрасная погода». В общем, полное взаимопонимание. И кто только пылесосы придумал?.. А ее черные глаза так и горят. Как угольки,– продолжал Пиджачник. – С ума сойти! Два черных лукавых уголька.
– Глаза у нее синие! – запротестовал Федечка. – Синие!
– Эй, дайте поспать, – заворочался Ворчун.
Ни Федечке, ни Пиджачнику было не до сна. Они плотнее придвинулись друг к другу, и Пиджачник зашептал:
– Послушай, я, конечно, в пылу вечеринки мог чего-то и не доглядеть, но не настолько. Глаза у нее черные, и платье у нее… Гм… Черное. Конечно!…Черное.
Федечка окончательно запутался.
– Нет, у нее блузка. Розовая-розовая. А глаза синие-синие.
– Блузка, говоришь? – Пиджачник забыл, что они не одни, и радостно хлопнул Федечку по плечу:
– А-а-а!!! Так ты про одну из тех, что с блузки?!
От вскрика Ворчун, Свистун и Серьезный подскочили и едва не поотлетали с куртки. Ворчун затрясся от негодования, его голос сорвался на визг:
– Федька! Или кто ты у нас нынче? Угомонись, а не то я тебе нитку перегрызу. Дашь поспать или нет?!
Неизвестно, привел бы Ворчун свой приговор в исполнение, только в комнату вернулся Федор Михайлович и забрал куртку. Пиджачник всего-то и успел, что прокричать вслед Федечке:
– Если ты про девчонок с блузки, так их завтра выбрасывают!
Федечка похолодел:
– Как – выбрасывают?
– Хозяйка рукав прожгла!
– Погоди! Как?! Как – выбрасывают?
Удерживающая Федечку нитка оглушительно затрещала на весь мир, но не лопнула. Лопнул мир.
Ворчун, Свистун и Серьезный переглядывались между собой, боясь заговорить с Федечкой. Тот смотрел в одну точку и за полчаса не проронил ни слова.
Время от времени из шкафа доносился голос Пиджачника: